СЕРГЕЙ ГАРМАШ, МОТАЮЩИЙ СРОК

«Если бы неожиданно и круто разбогател, бросил бы и театр, и кино, купил бы океанскую яхту и провел остаток жизни на ней»

Одни артисты ради ролей худеют, другие — толстеют, а Сергей Гармаш сделал химию, завился. Получилось чудно, в смысле — непривычно…

— Снимался у Павла Лунгина в роли еврея Яши: поскольку иудейского в моем облике маловато, решили поэкспериментировать со стрижкой. К тому же, хотел отбиться от приевшегося образа майора Короткова из «Каменской» и прочих сыгранных мною персонажей.

— Отбились?

— Зритель оценит. По жанру «Родственники» — комедия с налетом грусти и печали. В такие фильмы прежде не звали. И ролей подобных не предлагали. Яша — алкоголик, жена говорит ему: «Ты не еврей, ты недочеловек». Ведь евреи называют пьяниц тысячниками, очень уж редко эдакие уроды встречаются в их среде — один на тысячу... Съемки проходили в красивейшем месте, в Симеизе.

— Под парусом пройтись удалось?

— Не успел. Всего разок на катере вышел в море, ставриду половил… Однако с парусом вы в точку угодили, самую волнующую для меня тему затронули. О сокровенных мечтах вслух говорить не принято, но если бы неожиданно и круто разбогател, в одну секунду бросил бы и театр, и кино, купил бы большую океанскую яхту и провел остаток жизни на ней. Честное слово! И дело не в том, что я не люблю профессию, которой занимаюсь, но… море и яхты люблю больше. Переступаю через леер, поднимаюсь на борт и понимаю: вот моя родная стихия, кроме этого ничего на свете не нужно. При условии, конечно, что семья, родные будут рядом…

— Справитесь со снастями-то?

— Я занимался парусным спортом, хотя не так много. Начинал на «Кадете», закончил гоняться на катамаране олимпийского класса «Торнадо», особых успехов не добился, правда, выполнил норматив кандидата в мастера спорта. Потом уже специально приезжал из Москвы в родной Херсон, чтобы вместе с друзьями принять участие в регатах на больших килевых яхтах. Соглашался быть и коком, и шкотовым матросом. Сейчас смотрю на Конюхова и завидую мужику.

— А если позовет?

— С радостью! Помчался бы, взяв академку в театре. Парус — то, что недолюбил, чему мог бы отдать еще много сил. Наверное, прозвучит наивно и слишком романтически, но, будь моя воля, положил бы рядом с судовым журналом книгу «Дети капитана Гранта» и прошел бы весь маршрут. Я поездил по миру, но иногда задумываюсь… нет, не о смерти, а сколько еще удивительных мест есть на свете, которых не видел и могу не успеть посмотреть. От таких мыслей становится страшно и обидно... Впрочем, жизнь наша так устроена, что самые заветные желания порой оборачиваются жестокими разочарованиями. Лучше не загадывать.

— Особенно живя в Москве, откуда до ближайшего моря только самолетом можно долететь...

— Надо принимать город таким, каков он есть… Хотя внутренне всегда противился жизни на этажах, видно, не создан для высоток. Когда появилась возможность, взял участок в Подмосковье, потихоньку строю там дом. Буду выходить по утрам на крыльцо, смотреть на деревья, дышать свежим воздухом…

— Обычно высотки давят на провинциалов.

— Нет во мне таких комплексов. И не было. Я окончил Школу-Студию МХАТ, пришел в «Современник», буквально через день получил главную роль в картине «Отряд», но и тогда не испытывал ни малейшего желания кому-либо что-то доказать. Единственная черта провинциала, долгое время причинявшая неудобство — южно-украинский акцент. Он сохранился до сих пор, но на сцене и в кино слежу за собой, а в обычной жизни могу расслабиться, «погэкать». Все, больше никаких проблем из-за того, что родился в Херсоне, а не на Тверской улице или в Чертаново. С чего вдруг мне ощущать свою второсортность? В Москве почти четверть века живу и работаю, если надолго уезжаю отсюда, скучаю, и все же это не город моего сердца. С куда большим удовольствием перебрался бы в Ялту или в Одессу, будь там занятие по душе, способное прокормить семью. Самое тяжелое для меня испытание — российская зима, длящаяся по полгода. Здешняя погода меня попросту убивает, так и не сумел к ней привыкнуть. Уже в ноябре начинаю считать дни, оставшиеся до весны. Чувство, словно срок мотаю…

— И срок, видимо, пожизненный… Никогда не подумывали о смене рода занятий?

— В конце 80-х мелькнула мысль: не оставить ли на время театр? Я всегда активно снимался в кино, перерыв между съемками не превышал полугода, но из-за работы в «Современнике» от многого приходилось отказываться. Жили мы с женой тогда в общежитии, копили деньги на квартиру, а театральную зарплату даже сравнивать с киногонорарами смешно… Впрочем, идея распрощаться с «Современником», как пришла, так и ушла. И слава Богу. Спасибо Галине Волчек, она ввела меня в профессию, воспитала как артиста. И как человека тоже. У меня ведь случались сложные периоды, были проблемы и с алкоголем, и с дисциплиной. Вплоть до срыва спектаклей. Галина Борисовна могла отчислить из труппы, а она нянчилась, прощала.

— Так вы «тысячник»?

— В отличие от евреев, у русских иная пропорция: не пьет, наверное, один из тысячи… Но это не та тема, которую я готов глубоко и подробно обсуждать. Что было, то прошло.

— Как думаете, в херсонской школе, которую заканчивали, сегодня гордятся бывшим учеником?

— На днях позвонил человек, назвавшийся представителем херсонской диаспоры в Москве, и попросил передать какие-нибудь старые документы или личные вещи для областного краеведческого музея. Чуть со стула не упал, как услышал. Смех! Так и со школой: меня ведь из нее несколько раз выгоняли, дисциплинка всегда хромала, энергия через край била. Правда, с годами слегка остепенился, а в школе-студии МХАТ вообще был отличником, получал повышенную стипендию. Знавшие меня по Херсону никогда не поверили бы, а это чистая правда…
С другой стороны, всегда любил читать, с пятого класса дня не мог прожить без книжки. При этом никогда не увлекался детективами, фантастика оставляла равнодушным. А вот русскую классику готов перечитывать бесконечно. Наконец-то руки дошли до переписки Пушкина, Чехова, Достоевского…

— Наверное, папа с мамой наградили вас тягой к знаниям, родив 1 сентября.

— Отец тоже много читал, выписывал на дом массу всякой периодики… Он работал водителем автобуса, летом возил из Херсона экскурсии по крымским достопримечательностям и обязательно брал меня с собой. Уже классе в шестом я знал полуостров, как свои пять пальцев. До сих пор ничего не забыл.

— Раз память хорошая, напомните, как с украинского переводится слово «гармаш»?

— Дословно — пушкарь. Фамилия пошла с Запорожской Сечи. Потом, когда Екатерина разогнала Сечь, предки разъехались по Украине, часть из них перебралась на юг.

— Казацкому роду не должно быть переводу. В кино на смену одному Гармашу придут другие?

— Вы о дочери? Потратил много усилий, чтобы Даша не пошла по нашим с женой стопам. Дочка с рождения заразилась театром, выросла за кулисами, ездила с нами на гастроли, ни о чем кроме сцены не мечтала, но я постарался объяснить ей, что актерское ремесло — не самое благодарное занятие на свете. Эта профессия многим сломала жизнь. Впрочем, к чему планировать? Пока Дарья окончила девятый класс. Решит поступать в театральное училище, так и будет. Мешать не стану, но и словечко перед нужными людьми не замолвлю…

Андрей ВАНДЕНКО
«Hello», 2004 год