«Фишки» в сторону

Со знаменитого спектакля «Двое на качелях» началась слава режиссера Галины Волчек. Постановка просуществовала в репертуаре более 30 лет. За год до 60-летнего юбилея «Современника» Волчек решила поставить пьесу заново, а две главные и единственные роли отдать Чулпан Хаматовой и Кириллу Сафонову.

Захожу в здание «Современника» со служебного входа: всюду строительные леса, какие-то банки-тюбики, суетятся рабочие в касках. «Как и где здесь репетировать?» — думаю я, переступая через километры клеенки, залитой краской. Меня встречает приветливая завтруппой Ольга Маркина, показывает дорогу в большой зал (здесь, оказывается, ремонт пока не начат) и предупреждает: «Репетиция может длиться по-разному, и четыре, и пять часов, как пойдет. Вы, главное, старайтесь не привлекать внимания». Зрительные ряды покрыты чехлами, я осторожно отодвигаю один, сажусь. На сцене в это время шумно и празднично. Все освещено красивым синим светом, на железных конструкциях перемигиваются цветными лампочками гирлянды.

— 484 и 485! Давай! Во, теперь молоток! — крик откуда-то из-за кулис.

В центр сцены вносят гигантскую кровать с покрывалом пошлой раскраски под зебру, рядом ставят белый телефон. Софья Кругликова (знаменитый звукорежиссер, который работает с Гариком Сукачевым и другими известными рокерами) появляется в зале и сразу к пульту: «Сереж, уши мои кинь мне, я их там у тебя забыла».

Затем чей-то куда более строгий голос произносит:

— Готовимся к началу прогона! Прошу всех поторопиться, ребята, осталось семь минут!»

На сцене суетятся рабочие, что-то падает, кто-то ругается.

В зале появляется Галина Борисовна. Бодра и явно настроена на работу, она подходит к режиссерскому столику, где для нее уже готова чашка чая (рядом термос) и лежат сигареты.

Вокруг Волчек все, кто работает над постановкой.

— Чуть свет уж на ногах, да, Галина Борисовна?

— Здравствуй, Андрюша (Андрей Елович, технический директор театра. — Прим. «ВД»)! Всем здравствуйте. Что обсудим сначала?

В гуле голосов я не разберу ничего, но речь явно про железные решетки, микрофоны и какие-то загадочные светильники.

— Сегодня будем наращивать, набирать мясо, так сказать, — говорит Волчек. — Прежде всего это касается того, как звучит спектакль в целом. Микрофонов не должно быть много. Атмосфера интимности должна сохраняться. А когда они говорят по телефону, я должна слышать именно телефонный, а не микрофонный звук.

Появляется Чулпан Хаматова в ярко-малиновом платье и с веселыми кудряшками на голове. Она немного напряжена, ходит из одного угла сцены в другой, видит Павла Каплевича (художник-постановщик спектакля. — Прим. «ВД»).

— Хотела вам это платье показать. Его можно, например, в сцене, где моя героиня ждет героя.

— Длинновато, Чулпан. Попробуй пояс. Хотя нет, все равно длинное.

В разговор вступает Галина Борисовна:

— Не скажу, что это очень ее платье.

— А почему, чем оно неудобно? — не сдается Чулпан.

Но ее уже не слышат, ГБ (так зовут Волчек в кулуарах) недовольна одеялом на кровати главного героя:

— Паша, это благородное одеяло, а мне надо что-то серое, солдатское. Прям вот чтобы гадость какая-нибудь, кусок говна.

На сцене суетятся костюмеры, Каплевич предлагает Чулпан другое платье, кримпленовое, с пышной юбкой.

Мгновение, свет, тишина:

— Ребята, наша задача сегодня — проверить эскиз спектакля. Сам спектакль еще не готов. Но без общей картины мы не выявим недостатков. Не волнуйтесь, если забудете текст, ставить оценки сегодня не буду. Итак, Чулпаш, Кирилл, поехали!

На ярко освещенной сцене появляется Чулпан, она крутится вокруг зеркала, падает на кровать в туфлях, что-то напевает себе под нос. Очень мила и по-детски трогательна. Женщина-девочка с распахнутыми глазами. В ее квартире раздается телефонный звонок, она снимает трубку и слышит сипловатый мужской голос. Выясняется, что мужчине нужен холодильник, который она уже отдала даром. Это завязка. Дальше — очередь диалогов: живых, трепетных, смущенных, требовательных, любовных. Закончит первый акт звенящий шепот Чулпан: «Не бросай меня, только не бросай».

Свет гаснет, Галина Борисовна объявляет 20 минут перерыва. Заплаканная Чулпан резко уходит за кулисы. Волчек приносят еще чай, она советуется с Дамиром Исмагиловым, художником по свету.

— Надо добавить гудков и сирен, когда они разговаривают… Хаос жизни остается за ними… Так, и еще мне непонятно, когда, в какую минуту начинается его интерес к ней.

Когда он понимает, что она его последняя надежда.

Судя по всему, 20 минут перерыва предназначались работникам сцены, но не актерам, ни Исмагилову, ни Каплевичу, и ни самой Волчек. Они продолжают бурно обсуждать детали, кто как сидит, как говорит, зачем поворачивается и пр. Второй акт «пробегает» быстро. Меньше, чем за час. Пересказывать его нет смысла — истории любви хороши своей непредсказуемостью. После финала Галина Борисовна резюмирует:

— Ребятки, первый акт — два часа. Плохо. Теряется напряжение. Надо думать, как сократить хотя бы на 15–20 минут. Так, теперь свободны все. Кирилл, пожалуйста, проанализируй результаты сегодняшней «сборки». Чулпан, ты тоже. Кстати, облик ее у тебя получается. Эдакая чудачка.

Кирилл сосредоточен, Чулпан едва заметно улыбается. Галина Борисовна встает: «Ну, до завтра, дорогие!»

Ее помощница зовет меня пойти вместе с ними в кабинет, Волчек, быстро окинув меня острым взглядом, вдруг улыбается.

— Всю репетицию отсидела? Все пять часов? Ну, задавай вопросы.

— Галина Борисовна, почему вы вернулись к этому спектаклю сейчас?

— Надоели эти бесконечные детективы, стрелялки. Очень редко, где видишь настоящую глубокую историю про взаимные чувства. Глубина человеческих отношений куда-то исчезает совсем. На сцене тоже. Мне захотелось ее вернуть, хотя раньше я никогда не возвращалась к тому, что ставила. Меня долго уговаривали вернуть «На дне» и «Обыкновенную историю». Кроме того, мне захотелось отдать дань молодому «Современнику». Сегодняшние молодые не видели того, с чего мы начинали, не чувствовали этого. Знают только по домыслам, слухам и рассказам некоторых критиков, которые взяли на себя смелость обсуждать и даже осуждать то, чего не понимают и не знают. Это не значит, что я повторяю тот спектакль, честно говоря, я его плохо помню. Главное было сделать его, что называется, без «фишек».

— Что вы имеете в виду?

Да, они мне надоели ужасно…. Я хочу доказать, что можно обойтись без пародий, без видео, без спецэффектов. Вернуться к изначальному театру. Понять, ради чего все мы пришли в эту трудную профессию. Лично я была верна такому театру всю жизнь. Ну и сама по себе пьеса замечательная. Как в ней прописаны роли! О Чулпан я и не говорю, эта роль сидит на ней «как влитая», но и Кирилл Сафонов…. Как он вам показался?

— Очень убедительным.

— Вот и мне. Он меня убедил. И я решила — надо пьесу в репертуар вернуть (улыбается).

Наталья ВИТВИЦКАЯ
«Ваш Досуг», 13 января 2015 года