Версия для печати

Спешите делать добро

В театре "Современник" сыграна лучшая премьера сезона

Бог в помощь всем, кто захочет переплюнуть "Сладкоголосую птицу юности" Кирилла Серебренникова. Нынешний театральный сезон только приближается к экватору, есть еще время для разбега и прыжка в заоблачные выси. Однако заранее прошу прощения, что не верю в успех конкурентов, - пройдет зима, настанет лето, и, подводя окончательные итоги, мы вероятнее всего опять вернемся к "Птице", чтобы присудить ей пальму первенства без всяких оговорок. Ну, если не пальму, то бамбуковую удочку...

Одно на другое сам Серебренников махнул с легкостью необыкновенной: "лес величественных королевских пальм" из сценографической экспликации Уильямса - на легкий бамбуковый частокол. Он вообще многое изменил в переводе и даже в самой пьесе. Отдельные сюжетные линии повернуты вспять, словно сибирские реки по прихоти мэра Лужкова. Пошли под режиссерский нож война в Корее и проблема десегрегации: что актуально для Америки конца 50-х, будет попахивать нафталином в московском зале спустя полвека. А, может, и не нафталином, а, напротив, свежей кровью - когда реакционер Босс Финли заклинает белокожее население блюсти чистоту расы. Но совсем недавно мхатовским "Терроризмом" Серебренников уже пометил тему идиосинкразии. На сей раз шовинизм тяжелый - расовый, обернулся шовинизмом пикантным - сексуальным. Многочисленные выпады против черных опять же легко махнули на одно-единственное оскорбление в адрес голубых. Правда, именно в этой пьесе Уильямса педерастические намеки отсутствуют - редкий случай. Зато прототип Чанса (фигурирующий в мемуарах драматурга под именем Райан) действительно был бисексуален. К тому же, дураку ясно: Уильямс защищал негров, а страдал за себя, любимого...

Авторство русского текста в программке "Сладкоголосой птицы" не указано вообще. Понятно, что за основу взят широко известный перевод Вульфа и Дорошевича, однако переписан он Серебренниковым чуть ли не полностью. Пьеса зазвучала легко, современно и гораздо более поэтично. Согласитесь, "эти птицы больны" и "эти чайки орут, как будто у них колит" - варианты принципиально разные с точки зрения литературных достоинств. И когда кинозвезда Александра дель Лаго исступленно втирает кулачок в солнечное сплетение, демонстрируя, как сладко и мучительно перекручивает актерские внутренности одна, но пламенная страсть, ее уста уже не исторгают пошлейшее словосочетание "жажда творчества"...

То, что прежде стыдливо именовалось "ужасной операцией", теперь названо вслух. "Аборт", - твердо, даже слишком твердо вдалбливает доктор Скуддер вернувшемуся в город Чансу Уэйну. "После твоего отъезда ей пришлось сделать аборт. Операция оказалась неудачной. Она больше не сможет иметь детей". Последнее, кстати, новость. Сколько я помню, Уильямс наградил свою героиню Хэвенли духовным, а не буквальным бесплодием. Но Серебренников знает, что сегодняшнюю публику надо пугать вещами конкретными, прагматическими. С философских высот (Хэвенли закрыта для будущего, она отрицает для себя любое будущее) спустились на нормальную грешную землю (будущего нет по причине врачебной ошибки).

Кроме основательной редактуры, произведенной лично Серебренниковым, к пьесе добавились прологи сочинения Нины Садур. Действие прологов происходит в богадельне, где сплетничают и цапаются между собой старухи, родившиеся до исторического материализма. Накладные зады, животы и бюсты плюс патлатые сивые парики - все очевидно: Шекспир, "Макбет", ведьмы. Для героев они олицетворяют чистилище и еще один, помимо зрительского, взгляд со стороны.

Сюда, в дом престарелых, а вовсе не в "фешенебельный отель на Золотом побережье", заваливается ночью странный дуэт - стареющая актриса (алкоголичка и наркоманка) и молодой парень, всегда готовый услужить в постели богатой дамочке. Парень, Чанс Уэйн, когда-то жил в этом городе, любил, да и сейчас еще любит дочь мэра, ту самую Хэвенли, но ее отец был категорически против такого союза, и Чанс уехал. Нынешний визит - отчаянная попытка забрать девушку с собой, а Александра дель Лаго, она же Принцесса Космонополис, - последняя возможность для Чанса попасть в мир большого успеха и больших денег.

Вровень с чердаком богадельни подвешен большой желтый диск. Луна не гаснет ни днем, ни ночью, только постепенно идет на убыль - черная тень отъедает от нее по кусочку. Под сказочным серпом Чанс выясняет отношения с братом любимой девушки, и мы удивленно понимаем, что романтический любовник по сути своей - чистое дерьмо. Нормальная метаморфоза для Уильямса... Когда же серп истончится до нитевидности, на сцене с ним грозно зарифмуются точно такие же крестьянские орудия труда. Чанс будет лежать в позе зародыша, прикрывая руками самое дорогое, и торжественный акт кастрации пройдет на высоком идейно-художественном уровне. Серебренников, похоже, против любых недоговоренностей: Чанса обещали оскопить и оскопили, сто пудов.

Единственный недостаток Чанса - Юрия Колокольникова, как ни странно, юность. Герою Уильямса двадцать девять, в спектакле возраст на три года снизили, но актеру-то всего лишь двадцать один, и это заметно: вместо молодого мужчины Принцессе противостоит мальчишка. Почувствуйте разницу. Тем не менее, дебютант Колокольников со своим безумством храбрых заслуживает отдельной песни: как вольно он обходится с главной примадонной "Современника", как крутит ее, вертит, кувыркает по двуспальной кровати, таскает на закорках, массирует ножки...

Принцессу Космонополис и Хэвенли играет Марина Неелова. Вторая роль менее интересна - в том смысле, что такое мы уже видели. Оля из "Спешите делать добро", Офелия с букетом бамбуковых палок. Куцый хвостик на затылке, страдальческий взгляд младенца в манеже, осмысляющего взрослый мир... Зато Принцесса сработана роскошной, великой, гипнотизирующей актрисой. Здесь амплитуда - от простушки, ломаки, прожженной лицедейки до великой страдающей женщины: здесь комедия, драма, трагедия, отчаяние, восторг, безоглядная лихая смелость и глубокое знание, умножающее скорбь. И если первый шквальный аплодисмент Неелова получает лишь на сорок пятой минуте, так это оттого, что зритель заворожен, вознесен и раздавлен.

Неелова у Серебренникова - бесценный бриллиант в дорогой и стильной оправе. Бриллиант важнее, но и оправа принципиальна. Вычтите из "Сладкоголосой птицы" Неелову - получите "Терроризм". Отнимите у Нееловой тени на простыне, сигаретный дым, мужские торсы в подтяжках, девушку, нащипывающую на контрабасе "Вернись в Сорренто", коллагеновую маску, когда лица нет, а играть надо, как будто оно есть, - наверное, Неелова ничего не потеряет. Потеряет зритель.

Принцесса и Чанс пытались помочь друг другу, но оказались эгоистами до мозга костей. Итог плачевен. Неелова и Серебренников сумели пойти друг другу навстречу, - результат получился ошеломительным. Иногда имеет смысл проявлять добрую волю.

Елена ЯМПОЛЬСКАЯ

"Новые известия", 10 декабря 2002