Версия для печати

Луч лазера в темном царстве

"Гроза". Театр Современник

Творческая плодовитость молодого режиссера Нины Чусовой - вне конкуренции. Приблизительно за три года с момента появления на московском театральном небосклоне она поставила спектаклей больше, чем многие ее ровесники-коллеги вместе взятые. При этом впечатляет разброс материала и сценических площадок: Гоголь, М.Курочкин, Д.Синг, Островский, мюзикл, Чехов на английском языке; РАМТ, Театр эстрады, Дом музыки, Современник... На подходе МХАТ им. А.П.Чехова, где Чусова репетирует пьесу Мольера. Все это скорее хорошо, чем плохо, и упирается, в конце концов, в темперамент, азарт, смелость и работоспособность отдельно взятого индивидуума. До сего момента Чусова к тому же успела стать похожей на самое себя, то есть обнаружила отчетливый режиссерский почерк. Она не тихая, не психологически подробная, напротив, с буйной фантазией и вкусом к острой, на грани фарса, игре.

Хрестоматийная "Гроза" в ее интерпретации обещала новые акценты и смыслы. Упования оправдались лишь отчасти. Стихия игры, в которую классическая пьеса нырнула, как Катерина в Волгу, покажется неофиту неслыханной дерзостью. Блажен, кто неофит, тепло ему на свете! Вертикаль металлической лестницы, эта метафора крутого обрыва Катерининой жизни (художник А.Бродский), напомнила о таком же смыслообразующем компоненте декорации С.Бархина к знаменитой "Грозе" Г.Яновской, идущей в Московском ТЮЗе. Огромная клетка с живыми голубями, опять же метафора жизни и любви, бьющихся о железные прутья, - привет от грандиозного театрального события двадцатилетней давности - "Первого варианта "Вассы Железновой" А.Васильева. Финальная сцена (сильная, нет слов), когда Катерина взбирается по лестнице в поднебесье, - см. спектакль К.Гинкаса "К.И. из "Преступления". Задники пронзительного, "электрически" зеленого и синего цвета совсем недавно возникли во мхатовских "Мещанах", поставленных К.Серебренниковым. Добавим музыку "PAN-квартета" под руководством В.Панкова ("Мещане" тоже идут в его сопровождении) - и пора остановиться. В конце концов, важнее - каковы смыслы, на которые работают приемы.

Катерина Ч.Хаматовой, безусловный и фантастически притягательный центр чусовского спектакля, - девочка, опасная и для самой себя, и для окружающих. Личность, закодированная на погибель и разрушение. Но тут проклятая профессиональная осведомленность опять подбрасывает сюрприз: именно эту тему играет актриса Ю.Свежакова в спектакле Г.Яновской. Так что смыслового открытия здесь нет. Зато форма заявлена иная. Хрупкая, короткостриженая, необыкновенно чувственная Катерина Ч.Хаматовой по пластике и резкому, хрипловатому звучанию голоса напоминает девчонку-рокершу. Она, похоже, из тех, кто смолоду одержим играми со смертью, не вписывается ни в какие рамки обыденной жизни, игнорирует социум и рано или поздно найдет свой безвременный конец. Тут прочитываются и Сара Кейн, культовая фигура современной драмы, и наши рок-поэтессы, покончившие с собой. Логика поведения Катерины в спектакле Современника не очень-то и зависит от окружающего ее "темного царства", тем более что и "царство" это весьма условно. Во-первых, очевидна в чусовском спектакле слабость мужского населения города Калинова. Тут режиссер вовсе не грешит против Островского, а только рисует милые виды современности. Слабы и мелки не одни лишь Тихон - М.Разуваев и Борис - Ю.Колокольников, но и Дикой - В.Ветров, с той лишь разницей, что у последнего водятся деньги. Механик-самоучка Кулигин - А.Олешко здесь тот еще правдолюбец, болтун, которого никто не слушает, попрошайка и к тому же пьяница. Мужчины бездарно бранятся, раздают друг другу тумаки, шумят-базарят. Зато женщины держат власть, и власть эта имеет некую игровую, театральную природу. Чусова отрывает персонажей от надоевшей (не ей одной, а множеству молодых режиссеров) социальной почвы и погружает их в мир странных игр и темных инстинктов. Идеальный пример в этом смысле - Кабаниха Е.Яковлевой, предстающая в начале спектакля эдакой молодицей с двумя девичьими косицами и звонким голоском, а в конце - едва ли не жрицей античного рока, тяжко и страшно растягивающей слова осуждения. Женщины, клубящиеся вокруг Кабанихи, все эти странницы Феклуши, сумасшедшие барыни и проч., превратились в спектакле в собирательное Дуняшки. Им отданы речи и про людей с песьими головами, и про возмездие за красоту, и все это, в конечном счете, - игры. На Страстной неделе Дуняшки истязают себя бичами, по ночам снуют привидениями по дому, а под Троицу вместе с Кабанихой и Катериной разыгрывают сцены из другого произведения Александра Николаевича - из "Снегурочки". Вот под это самое дело, под спектакль, разыгранный в эффектных костюмах П.Каплевича, Катерина и признается всем собравшимся в своей измене Тихону. Вместо пугающей Катерину грозы катализатором ее поступка становится фальшивый театр. Вместо христианских запретов (темы, насквозь пронизывающей пьесу) - языческие игры. Эта Катерина совершает свое признание из врожденного "вопрекизма", из-за того что смертельные игры надоели ей самой и пора закругляться. А ведь был вначале намек: едва не сверзившись с лестницы, героиня неромантично восклицает: "Отчего люди не летают?" И жутко этим пугает Варвару - У.Лаптеву. Дуэт Хаматовой - Лаптевой в чусовском спектакле - одно из немногих открытий. Тихая светловолосая Варвара вменяема и социально послушна, а стриженый чертенок Катерина - бомба замедленного действия. Это и впрямь интересно. Со школьных лет знаем, что Варвара лжива и учит Катерину врать и приспосабливаться. Но тут вдруг Варварина мораль выглядит тихим компромиссом с жизнью, сострадательным началом. А Катерина со своей неутоленной чувственностью и глухотой к окружающему миру развращает обыкновенную девушку.

Еще одно открытие - поступок Кабанихи в финале. Свекровь "отбирает" у невестки монолог о том, как хорошо лежать на кладбище среди травки - цветочков, и, в сущности, внушает несчастной мысль о самоубийстве.

Сильнейшая Ч.Хаматова и, пожалуй, не менее сильная Е.Яковлева, однако, вытянули бы и более традиционный, а также более осмысленный поход к пьесе. И тогда можно было бы говорить о новых Катерине и Кабанихе.

"Гроза" в Современнике - не луч света, скорее, лазерный луч, спаливший кое-какие школьные представления о произведении великого драматурга.

Взамен предложены игры, местами даже поражающие воображение. Игры выдают человека, чьи предыдущие победы одержаны на более скромных драматургических полях. "Гроза" - не линейная современная драма и не маленькая повесть. Это целый космос, отправляясь в который, имея в запасе лишь веселое нахальство, можно потерять управление. Тут требуется куда более серьезный багаж.

Наталия КАМИНСКАЯ
«Культура», 22 апреля 2004