Жанна д'Арк большого секса

«Селестина». Театр «Современник». Инсценировка и режиссура Николая Коляды, оформление Владимира Кравцева, хореограф - Верена Вайс

Драматург Николай Коляда продолжает свои режиссерские опыты в «Современнике». До такой степени он полюбился Галине Борисовне Волчек, что переменный, мягко говоря, успех этих опусов ее не смущает. Ставить спектакли - вообще-то дело не Коляды, ну уж ладно, пусть ставит. Чисто женская логика.

Скажу сразу, «Селеспша» мне не понравилась. То есть скорее нет, чем да. Причин тому несколько. Во-первых, спектакль невыносимо долог. Вся история может претендовать максимум на пару часов без антракта, а тянется три, даже три с хвостиком. Паузы, пока действие пробуксовывает, необходимо чем-нибудь занять. В роли «чего-нибудь» выступают сомнительные этнографические интермедии и стилизованные пляски народностей, исполняемые не то, чтобы дурно, но так, как это обычно делается в драматических театрах, - со скучной кондовой старательностью. Если мне захочется приобщиться к испанским танцам, я куплю билет на выступление ансамбля Моисеева. Замечательный же театр «Современник», по-моему, призван исполнять совершенно иные функции.

Помимо топтаний, кружений, хороводов и импровизированной корриды с лошадкой и бычком из папье-маше, очень утомляет главный элемент оформления - тряпочки. Лоскутки. На сцене их тонны. Большинство реплик сопровождается характерным треском - это персонажи раздирают очередное целое полотнище на новую порцию лоскутков. Сколько бы вышло портянок для ребят, как сказал Сергей Александрович Есенин... (На самом деле это А.А.Блок, "Двенадцать". - Т.С.) Спектакль носит ярко выраженный мануфактурный характер - кажется, не существует вида и типа текстильной продукции, который не был бы здесь представлен. Такой огромный магазин «Ткани», где на каждом товаре бирка «остаток».

Костюмы, связанные из многоцветных нитей, бумажные розы, бисер, вертушки, трещотки... - «Селестина» есть пестрое собрание фенечек. Зачем понадобилось душить зрителя нитками и заваливать тряпками, не понятно. Ведь главная героиня, прямо скажем, не кружок кройки и шитья возглавляет. По профессии она сводня. Правда, к художественной штопке Селестина имеет прямое отношение — ремонтирует дамам утраченную девственность...

Теперь стоит немного рассказать про саму вещицу. Авторство романа «Трагикомедия о Калисто и Мелибее», более известного под названием «Селестина», приписывают (хоть и не со стопроцентной вероятностью) испанскому писателю Фернандо де Рохасу, проживавшему в провинции Толедо примерно с 1465 по 1541 год. Энциклопедии сообщают, что «дидактические тенденции сочетаются в «Селестине» с традициями итальянского гуманизма, неоплатоновской философией и ярким реалистическим изображением действительности. Впервые в испанской литературе сочувственно показана жизнь городских низов. Элементы книжной учености, риторики соседствуют с языком простонародья. Уже в XVI веке «Селестина» была переведена на основные европейские языки, а с конца XVIII столетия роман-драма и его подражания попали в список книг, запрещенных церковью. К «Селестине» восходят плутовской роман и испанская драматургия периода расцвета... Русский перевод — 1959-й. Сценические обработки «Селестины» ставятся европейскими театрами с начала XX века».

Лет шесть назад испанцы сняли кино La Selestina с Пенелопой Круз в роли красавицы Мелибеи. Аннотация к фильму характеризует сеньору Селестину как «старую ведьму, обладающую волшебной силой магии и ворожбы, благодаря которым она способна зажечь любовь в самом холодном сердце». Безусловная драматургическая заслуга Коляды заключается в том, что он свел всякую мистику к минимуму. Селестина у него отнюдь не старая ведьма, а всего лишь старая нимфоманка. Тем более обаятельная, что обтесывалась эта роль под Лию Ахеджакову, и спектакль, очевидно, является ее бенефисом. Примерно такая Ахеджакова — отвязная, эпатажная и хулиганистая - знакома нам по «Небесам обетованным» Рязанова. Селестина любит физиологию - мужскую и женскую, может говорить о ней часами, это сирена плотских страстей, жрица распахнутого лона. Нет такой дамы, которую она не совратила бы и не уложила в постель к «заказчику»: невинную - обманом, более опытную — силой убеждения. В спектакле открыто обсуждаются гинекологические проблемы, и нельзя не согласиться с главным тезисом автора: лучшее средство от женских недомоганий - хороший мужик. «Хоть он на этом много выиграет, — озвучивает свою железную философию сводня, - ты ничего на этом не проиграешь»... Кроме того, Селестина не устает бесстыдно сокрушаться по поводу собственной старости — тело у нее дряхлое, а желания молодые. Ситуация трагическая в принципе, а для женщины вдвойне.

Все, что связано с сексом, интересно по определению. В те моменты, когда персонажи откладывают свое бессмысленное рукоделье и забрасывают чепцы за мельницы, спектакль Коляды смотрится очень занятно. Приступы зевоты отступают. Вдобавок выясняется, что из одной сосватанной (сведенной) парочки — Калисто и Мелибеи (Максим Разуваев и Марина Аниканова) - получились новые Ромео и Джульетта. Среди лоскутной тягомотины звучит вечная пронзительная молитва всех влюбленных: «Пусть никогда не наступит утро!..». Ромео, то есть Калисто, разумеется, погибает, и его труп эффектно заматывают красным скотчем; Джульетта-Мелибея с горя убивает себя сама, и манипуляции со скотчем производит собственной рукой. Яснее не скажешь.

Радостный мир всеобщей любви (серьезной или легкомысленной, не суть важно) рухнул, потому что чуть раньше два алчных подельника по глупости прирезали озабоченную старушку Селестину. И вот тут выяснилось, что для целого города она была пастырем не только телесным, но и духовным. Некому стало призывать: «плодитесь и размножайтесь», ложитесь вместе в постель, создавайте зверя с двумя спинами, дарите друг другу наслаждение, зачинайте детей, make love not war.

Со смертью Селестины народ осиротел и озлобился. Мозги, свободные от любви, развернулись в сторону ненависти. Из вынужденно целомудренных организмов поперла агрессия.

Еще раз оговоримся: в спектакле полно недостатков, режиссер из Коляды слабенький, но голова у него работает, и чувства, нормальные человеческие чувства не атрофированы, что свойственно порой высоким профессионалам. Он сделал из Селестины героиню, Жанну д'Арк большого секса, к которой деготь не липнет и перья не пристают. И это правильно. В занятии сводни, если вдуматься, нет ничего зазорного. Кто-то должен в этом мире сводить концы с концами. Вернее, концы с началами...

Елена Ямпольская
Новые известия, 18 апреля 2002 года