МОСКОВСКИЙ ТЕАТР "СОВРЕМЕННИК"
афиша | спектакли | премьеры | труппа | история | план зала
как нас найти | новости | форум "Современника" | заказ билетов
А.С. Грибоедов
ГОРЕ ОТ УМА

Версия для печати

Негорькое «Горе»

Если предположить, что среди зрителей нового спектакля театра «Современник» «Горе от ума» каким-то чудом оказался бы сам Павел Афанасьевич Фамусов, то можно не сомневаться: ему эта постановка наверняка бы понравилась. Как откровенно нравится Фамусову на сцене (в этой роли артист Сергей Гармаш) пантомима на тему романса «Черная шаль», которую подробно и уморительно разыгрывают перед гостями Лиза и Петрушка. Ради этой пантомимы и циркового номера с обручами в исполнении того же Петрушки режиссер спектакля Римас Туминас вдвое сократил третье действие знаменитой комедии: во всяком случае, старуха Хлестова, чета Тугоуховских и многие другие гости не произносят здесь ни слова. Зато Репетилов чуть не пять раз кряду повторяет: «Водевиль есть вещь, а прочее все гиль», - что, конечно же, не случайно.
Туминас всегда ставит по русской классике спектакли резкие и хлесткие, как удар топора. У него и сам топор появляется во время действия: в «Ревизоре» на вахтанговской сцене (которую режиссер теперь возглавляет) отрубали голову нерадивому хозяину гостиницы, а в «Горе от ума» Фамусов рубит топором на мелкие кусочки книгу, которую читала Софья. Потом так же смачно принимается за полено: груда дров в одном углу и огромная печка, уходящая в небо, в другом – это, по сути, и есть все оформление спектакля (художник Адомас Яцовскис). Фамусов здесь не барин, а русский мужик в тулупе, надетом поверх халата, - он скор на расправу и нежен лишь со своей собакой. Ее, между прочим, замечательно играет Евгений Павлов, он же Петрушка, шут и вообще главное лицо действия – действительно удачная находка постановщика. Чацкий в исполнении Ивана Стебунова не герой и не резонер, а нечто среднее между гоголевским Хлестаковым и Бальзаминовым Островского. Он и обличает как-то не всерьез, будто врет и не может остановиться, и о любви мечтает вполне искренно, гоняясь за Софьей – в буквальном смысле слова – по всей сцене. Если прибавить еще Достоевского (топор), то получится такое среднеевропейское представление о русской классике, русской загадочной душе и вообще некоем хаосе жизни – умом ее не понять и аршином общим не измерить. Его и выразил Туминас, придумав для своего фарсового действа затейливые и современные театральные формы, - ради них, в сущности, литовских режиссеров и призывают время от времени на нашу сцену, как звали раньше французских гувернанток и немецких бонн к детям из хороших семей.
Актеры «Современника» с видимым удовольствием подчиняются постановщику, который умеет сцены без слов сделать куда выразительнее сцен со словами. Пантомима, когда Софья исчезает за воображаемой дверью, Чацкий безуспешно пытается ее открыть, а Молчалин проделывает это в одно мгновение, сопровождается аплодисментами зрителей, как и уже упомянутая интермедия «Черная шаль». Еще больший восторг вызывает появление Хлестовой в инвалидной коляске (ее попеременно играют загримированные Александр берда и Валерий Шальных) или говорящего тоненьким голоском Скалозуба. Когда дело доходит до текста, режиссер явно опасается, как бы зал не сморила скука, и поэтому предлагает артистам произносить его стоя то на одной табуретке, то на двух, а то и вверх ногами (актриса Марина Александрова – Софья – демонстрирует в этом спектакле недюжинные акробатические способности). Чацкий во время монологов или бреется, или перетаскивает чемоданы, или сам оказывается жертвой разных манипуляций: во время рассказа о французике из Бордо героя запихивают в смирительную рубашку и поливают водой. И только печальные звуки грибоедовского вальса – его использовал композитор Фаустас Латенас, чье музыкальное оформление спектакля, как всегда, безупречно – напоминают о каком-то другом тексте и другой жизни.
Современный театр давно доказал, что смысл и настроение пьесы, если она принадлежит мировой культуре, можно выразить кратко, несколькими сценическими метафорами – достаточно вспомнить спектакли Някрошюса, Персеваля или «Маскарад» того же Туминаса, все действие которого происходило на катке, чего у Лермонтова, конечно же, не было. Текст можно сокращать – весь вопрос в том, ради чего. Ничем не одушевленный парад аттракционов не может существовать сам по себе внутри знаменитой комедии, знакомой всем с детства, поэтому в итоге спектакль «Современника» все равно сводится все равно к некоей странной истории про грубых и неотесанных людей, папашу и дочку, привыкших во всем потакать своим капризам и издеваться над окружающими. Именно об этом говорит финал – Фамусов и Софья, обнявшись, сидят возле печки и со смехом вспоминают то, что приключилось в их доме. Грибоедов, который писал своего героя со знаменитого западника и философа Чаадаева, даже не подозревал, что пройдет время и Чацкий – с точки зрения западного (в самом лучшем, передовом смысле этого слова) режиссера – окажется всего лишь героем водевиля.

Нина АГИШЕВА

«Экран и сцена», январь 2008 года

ГОРЕ ОТ УМА
Вернуться
Фотоальбом
Программа

© 2000 Театр "Современник".