Версия для печати

Триста тридцать три сестры

Премьера «Трех сестер» прошла в Художественном театре век назад - 31 января 1901 года. Из сестер, выходивших на сцены мира в последующие сто лет, можно было бы сформировать полк. Выстроившись в колонну по три, они шагают навстречу лучшей жизни, а музыка играет так бодро, так весело. Будто сбылся прогноз Вершинина: «Таких, как вы, в городе теперь только три, в последующих поколениях - больше, все больше и больше...» Почти уже неотличимые, со стертыми, как пятак, лицами, клонированные сестры, что ни год, одна за другой выходят на подмостки, приводя в ужас своим количеством.

Спектакль «Современника» словно нарочно дает нам превосходный пример среднеарифметических «Трех сестер». В своей постановке Галина Борисовна уверенно следует армейскому девизу: «Если служишь по уставу, завоюешь честь и славу». По уставу полагается: черная форменная одежда для Маши, белые романтические платья до полу для остальных сестер (художник Вячеслав Зайцев). Сестрам (Ольга - Ольга Дроздова, Маша - Ирина Сенотова, Ирина - Чулпан Хаматова) полагается закатывать глаза, заламывать руки, картинно страдать и вглядываться вдаль. Все это Галина Волчек со своими сестрами исправно и проделывает.

В начале спектакля они, хрупкие, поднимаются на мост, перекинутый через сцену, и, трогательно прижавшись друг к дружке, трепещут на ветру своими тоненькими платьями. Предполагается, что вслед за ними должен затрепетать и зритель. Но как-то не трепещется.

В новом спектакле Волчек повторила не только чужие штампы, собранные с бору по сосенке. Декорации, костюмы, некоторые мизансцены унаследованы этими «Тремя сестрами» от старой постановки Волчек. В сущности, смысл всей затеи с восстановлением в репертуаре чеховской пьесы заключался в том, чтоб передать ее от Нееловой, Гафта и прочих могикан новому поколению «Современника». Первые «Три сестры» XXI века, так сказать.

Персонажи новой версии чеховской пьесы действительно все как один молоды. Но это если смотреть по паспорту. А если смотреть на сцену, то не отделаться от ощущения глубокой, неискоренимой дряхлости. Запахом нафталина пропитались не только костюмы, пролежавшие с 1996 года, когда старые «Три сестры» были сняты с репертуара. Нафталин глубоко въелся и в жесты, и в интонации.

Механически затверженные реплики не требуют участия ни души, ни воображения. Вершинин (Сергей Юшкевич) выходит на авансцену и сообщает по-военному: «Сколько, однако, у вас цветов!», даже и не подумав оглядеться по сторонам. Маша рапортует о том, что у лукоморья дуб зеленый, а Чебутыкин (Валентин Никулин) - что Бальзак венчался в Бердичеве.

Чеховский текст течет сквозь зал, не задевая зрительского внимания, но винить актеров нет смысла. Все дело в том, что в новых «Трех сестрах» попросту отсутствует предмет художественного высказывания. Галина Волчек ставит спектакль не потому, что ей есть что сказать, а лишь исходя из того обстоятельства, что лишний Чехов в хозяйстве пригодится. В одном из последних интервью Галина Борисовна, кстати, сообщила, что в ее планах еще несколько пьес Чехова.

В том же интервью Волчек заметила, что она вообще перестала интересоваться рецензиями на свои спектакли. Оно и верно: зачем прислушиваться к неприятным речам, если можно пригреть около театра несколько прихлебателей, которые будут всегда говорить приятное? Рутина и кич здесь успешно сбываются под видом высокого искусства, а «врагов» в театр попросту не пускают. Враждебность к любой критике дошла в «Современнике» до того, что некоторых моих коллег насильно выводили из зала.

Как мне давеча в грубой форме сообщила заведующая «современниковской» литчастью, я к друзьям театра тоже не причислен. И я этому почти рад. Судя по всему, «Современник» окончательно принял на вооружение идею «чучхе», подразумевающую опору лишь на собственные силы. Не худо бы только помнить о том, к чему эта идея привела Северную Корею.

Глеб Ситковский
Вечерний клуб, 9 февраля 2001 года