"Сценическая постановка мемуаров Евгении Гинзбург включает сцены странного, причудливого мира, напоминающего круги Дантова "Ада" или картин Гойи.

Сюрреалистический ужас сталинской тюремной системы впервые восстановлен на советской сцене в спектакле театра "Современник" и бесспорно стал одним из самых больших "хитов" московской театральной жизни. Эта попытка воссоздать ужас и безумие сталинских лагерей явно потрясла битком заполнившую зал театра московскую театральную публику, устроившую в конце спектакля режиссеру Галине Волчек и исполнителям несмолкаемую овацию, длившуюся пятнадцать минут."

"Вашингтон пост", 17 февраля 1989 года

"Марина Неёлова растворяет свою собственную личность в судьбе героини. В первые минуты актриса просто неузнаваема. Достоинство цельности, литая завершенность работы открыли в Неёловой дар трагедийной актрисы."

"Советская культура", 7 марта 1989 года

"В преисподней, населенной сталинскими жертвами, царит жестокость, разбавленная вспышками человечности и даже черного юмора. Постановка театра "Современник", верная духу мемуаров Гинзбург, показывает, что многие жертвы сохранили свою политическую веру, несмотря на нечеловеческие страдания, спустя полвека московские зрители реагируют на эту непосредственную чистую веру со смешанным чувством изумления и шока."

"Интернэйшнл геральд трибьюн", 22 февраля 1989 года

"Воспоминания Гинзбург прочитаны театром как народная драма. И режиссер Галина Волчек, и актеры продемонстрировали нам искусство жить на сцене коллективно, вдохновляясь азартом и высоким смыслом работы."

"Литературная газета", 25 марта 1989 года

"Зал Московского театра "Современник" превратился в кабинет ужасов самого жуткого периода советской истории. В течение двух с половиной мучительно-напряженных часов развертывается драматическая картина сталинских тюрем 30-х годов. С жестким реализмом описывается, до какого состояния довело советских людей тридцатилетие сталинского господства."

"Шпигель", 1989, № 18

"Какие сильные сцены! Какое разнообразие женских типов! Давнее знакомство с самиздатскими листочками, недавно возобновленное в открытой печати, не мешало смотреть с огромным интересом. Что произойдет, я знал. Но как это происходило, видел впервые."

"Огонек", 1989, № 22

"Спектакль подчеркивает, что нравственные корни характера и поведения Гинзбург в моральной структуре и традиции Х1Х века. Миры разделяют эту хрупкую интеллигентную женщину и ее палачей. Замученная и униженная бесконечными допросами, истерзанная бессонницей, голодом и жаждой, едва способная шевелить губами, она все же остается твердой, так как она - и в этом ее сходство с поэтессой Анной Ахматовой - из мира, который дает ей нравственную опору."

"Нойе цюрихер цайтунг", 19-20 марта 1989 года

"Всей сутью своей ее (Марины Неёловой) героиня противостоит машине подавления, расшатывания. Маленькая хрупкая женщина несет в себе честь и достоинство, тихие, но уничтожению недоступные. С мощной притягательностью истинного искусства спектакль возвращает нас у духовным приоритетам, заставляет задуматься: где же та единственная основа, откуда только и может начаться самовосстановление, возрождение?"

"Московские новости", 23 апреля 1989 года

"Сцена ликует. Кажется, никогда с такой иступленной радостью не звучало "Утро красит нежным светом стены древнего Кремля..." Поют так, что кажется секунда другая и такое воодушевление охватит, не может не охватить , зал. Но чем восторженнее звучит песня, с тем большим оцепенением внимает ей публика. Мертвая тишина устанавливается в театре - те, что на подмостках тоже разом вдруг смолкают, тьма на мгновение поглощает их фигуры, и, когда свет зажигается снова, перед рампой плечом к плечу плотной серой шеренгой - нет, не актрисы театра "Современник", а - наши сестры в арестантской одежде...

Может быть, именно ради этой минуты - минуты полной сопричастности судеб одних судьбам других - поставила спектакль "Крутой маршрут" режиссер Галина Волчек."

"Правда", 15 октября 1989 года

"Выстоять, выжить, устоять. не опустить руки и не опуститься на колени - вот внутренняя пружина большинства персонажей этой человеческой трагедии нашего народа. От главной героини, Евгении Семеновны Гинзбург, которую на разрыв аорты и сердца играет Марина Неёлова, до "троцкистки" бабы Насти, которую недоуменно изображает Людмила Иванова, - все персонажи являют разноликую, разноязыкую, разнохарактерную массу индивидуальностей, единую лишь в полной и очевидной своей невиновности.

И когда становится ясно, что все погибнет и все погибнут, тогда-то, под самый финал этого рвущего душу спектакля, драматург и режиссер приберегут и вовсе уж непереносимый сюжетный ход, который способен сокрушить и самые крепкие нервы. Потерявшие не только веру и любовь, но даже и надежду, эти женщины воспринимают лагерную новость о замене наркома Ежова наркомом Берией как глоток свободы, как приближение воли. Идя на зрителей стройной зэковской стеной, срывающимися от счастья и горя голосами в едином порыве они запевают: "Утро красит нежным светом..."

Запомним их такими.

И не забудем их слезы и их муки."

"Новое время", 1989, № 36

"Марина Неёлова - хрупкая, чуткая, погруженная в себя, безупречно владеющая жестом - играет Евгению Гинзбург, которая хочет выжить, сохранив свое человеческое достоинство.

В поле нашего зрения попадают и другие фигуры: противники и сторонники сталинизма, случайные жертвы, далекие от политики люди - всё человечески возможное и невозможное в системе произвола. Великолепная коллективная работа московского театра.

Несколько минут потрясенного молчания - а затем бурные аплодисменты и крики "браво!" в знак благодарности советскому театру "Современник" за его глубокое и беспощадное осмысление прошлого."

"Хессище алльгемайне", 1990, № 102

"Десятки фигур, выведенных в спектакле Г.Волчек, соединяются в целостный народный образ. Режиссер спектакля обладает редким ныне умением строить народные сцены, как это когда-то делали в академических театрах. Без погружения в народную стихию, стихию народной трагедии, в мрак происходящего исповедь Евгении Гинзбург не могла быть услышана в полной мере."

"Театр", 1990, № 2.

"Спектакль Московского театра "Современник" - "Крутой маршрут" - это настоящий театр. Огромная труппа обладает большим диапазоном психологических характеристик и гибкостью - от взрывов отчаяния до нежнейших и тончайших красок.

Зрители прежде всего знакомятся с Евгенией, роль которой великолепно играет Марина Неёлова. Евгения не сдается ни тогда, когда ей устраивают очные ставки с предавшими ее коллегами, ни тогда, когда ее допрашивают в течение пяти суток без еды, питья и сна. Это одна из самых напряженных сцен в спектакле. Когда наконец ей дают глоток воды, мы видим, как Евгения оживает. Ее глаза смотрят прямо, твердо, к ней возвращается былая ирония. Жестом, говорящим об огромном человеческом достоинстве, поправляет она свою блузку. Режиссер Г.Волчек замечательна в выборе таких точных маленьких деталей.

Многое можно узнать из "Крутого маршрута" о том, как сохранить свою душу перед лицом нечеловеческого обращения и мучений. Духовная сила - единственное, что может помочь выжить."

"Крисченс майенс монитор", 29 июля 1990 года

"Театр "Современник" был рожден, чтобы поставить такой спектакль как "Крутой маршрут". И поставлен он великолепно. Не удивительно, что зрители стоя награждают актеров овацией. Интересно, что мужчины, играющие следователей и надзирателей не выходят на поклоны. Может быть, потому что сделали свою работу слишком хорошо."

"Американ джорнал", 27 июля 1990 года

"Очень точными выглядят в спектакле актрисы, исполняющие не очень большие роли, например, Лия Ахеджакова являет собой наглядное пособие по разработке деталей. Начинает она как надменная гранд-дама из новой коммунистической аристократии. Издевательства, мучения и голод превращают ее в полубезумное существо."

"Сиэтл пост интеллиденсер", 27 июля 1990 года

"Спектакль очень эмоционально насыщен. Работа театра "Современник" под руководством Галины Волчек абсолютно правдива. Совершенно очевидно, что в "Крутом маршруте" видны не только замечательные художественные и актерские возможности труппы, но и сердце и душа каждого актера."

"Сиэтл таймс", 17 июля 1990 года

"В течение целого вечера вы чувствуете ужасную душевную боль на спектакле Московского театра "Современник", который раскрывает Вам страшную главу из русской истории. Спектакль выдержан в суровом документальном тоне, и зритель напрямую сталкивается с ужасом. Так было, и так вы это видите. "Крутой маршрут" - в центре внимания театральной общественности на фестивале в Сиэтле."

"Сан-франциско кроникл", 1 августа 1990 года

"Спектакль "Современника" восстановил на сцене не столько ход событий, сколько психологическую атмосферу насилия. Совокупность замечательных актерских работ и профессиональной режиссуры Галины Волчек, подчеркнутые звуковыми образами - лязгом металлических решеток, криками истязаемых, заставляет нас столкнуться с ужасами террора. Это не просто пьеса, которую Вы смотрите, вы ее проживаете.

Марина Неёлова играет роль Гинзбург как дорогу к гибели. Эта женщина, которая не может просто идти по ровной дороге, не потому, что обладает повышенным чувством самосохранения - она протестует, она не способна на ложь. И все сильнее затягивает ее крутой маршрут собственной личности.

Заслуга Волчек в том, что она сумела показать психологическую сторону характеров. Эмоционально сильно она выявила как общество растворилось в оргии насилия и преступности.

Этот театр не развлекательный. Он окунает зрителя в свои спектакли, и неважно, хорошо там зрителю или нет, и чем больше театр будут так поступать тем лучше."

"Лос-анджелес таймс", 27 июля 1990

"Главная роль в "Крутом маршруте" сыграна актрисой великой, потому что с такой отдачей играть роль, сыгранную более ста раз, играть с такой заразительностью, таким мастерством внутреннего перевоплощения, без каких бы то ни было речевых и пластических приспособлений - может только подлинный талант."

"Экран и сцена", 15-22 декабря 1994 года

"Замечательно сыгранный ансамблем, состоящим из более чем 35 человек, "Крутой маршрут" передает клаустрофобию, ужасы тирании невероятно сильно. Образ репрессий так демонически ярок, что, кажется, подобное вряд ли могло привидеться даже Джорджу Оруэллу в его самых страшных ночных кошмарах."

"Вэрайти", 25 ноября 1996 года

"Жуткие подробности жизни женщин-заключенных, вместе с которыми Евгения Гинзбург пересекла в тюремном вагоне всю Россию, исследуются с пронзительной остротой и достоверностью. Гнев и отчаяние, приступы ненависти и любви (...) вскрываются через взаимоотношения дюжины женщин, обреченных разделять друг с другом ужасы заключения."

"Нью-йорк таймс", 11 ноября 1996 года

"Это значительно больше, чем история одной женщины, одной жертвы. Это исполненная эпического звучания история, рассказывающая о трагедии целого народа."

"Тиэтр уик", ноябрь 1996 года

"Рассудочная аналитика сразу же отступает на задний план перед страшной фреской об ужасах сталинских репрессий. Спектаклю десять лет. И его держит мощный режиссерский каркас и слаженный ансамбль. Сегодня спектакль обжигает так же как в дни премьерные. В финале, когда эти "счастливые" пленницы с восторгом говорят, какое интеллигентное лицо у товарища Берии, сменившего на ответственном посту товарища Ежова, ты раздавлен... Даже самые хвалебные тирады ничего не стоят в сравнении с самоотдачей Неёловой, Толмачевой, Ивановой, Покровской, Ахеджаковой и всех, всех, всех, кто создает образы-облики, образы-символы значительные и запоминающиеся."

"Киевские ведомости", 4 ноября 1999 года.

«Женщина по своей природе не создана быть героем. За счет чего выжила Евгения Гинзбург, не предав ни одного человека, не подписав ни одного лживого слова? Найти ответ на этот вопрос было очень важно для театра.

Пройдя через кошмар допросов и пыток, Евгения Гинзбург обрела опору в главном – в признании общечеловеческих ценностей и христианской морали. Об этом и был поставлен спектакль «Крутой маршрут». На протяжении почти всей жизни спектакля роль Евгении Гинзбург играет Марина Неелова. Выстоять, выжить, не опустить руки, не встать на колени – вот внутренняя пружина этой героини»

«Труд», ноябрь 2004 года

«Феномен Гинзбург – в непогрешимости. Прошла сквозь ад лагерей, никого не оклеветав, не совершив лжесвидетельства, явив пример кристальной совестливости – уже даже не перед лицом истории, которая такой жертвы просить не смеет, но исключительно перед самой собой.

<…>Эпический размах событий и голосов эпохи – от революции до контрреволюции, слитность человека и истории, всенародная переживательность за судьбу страны, объективное ощущение общности – это не только сложно почувствовать, но сложно и выразить сценически. И совсем немыслимо – сохранить это чувство от горбачевской эпохи до путинской. <…> Собственно, «крутой маршрут» - это то, что никогда не прекращалось в России»

«Дом Актера», январь 2005 года

«Неелова – великая актриса. Весь первый акт держится на ней, она играет здесь практически без партнеров. Ужас первых дней ареста, отчаяние, страх – все это в каждом жесте, слове, взгляде.

Второй акт продемонстрировал искусство артистов жить и дышать на сцене в унисон: это не игра в заключенных Бутырской тюрьмы, а реальная жизнь. На сто процентов веришь, что людей собрала здесь одна общая беда, катастрофа <…> Спектаклю семнадцать лет. Это много для театральной жизни. Но он себя не исчерпал. Такое ощущение, что «Крутой маршрут» в XXI веке подпитывается сегодняшним днем, включает в себя наши тревоги и проблемы и заглядывает в будущее»

«Городские новости», июнь 2006 года

<…> этот спектакль режиссерский – идеально выстроенный, выверенный Галиной Волчек, точный в нюансах и деталях… <…> Это спектакль актерский – в нем каждая работа, даже эпизодическая несет особый смысл, ведь не зря кто-то из критиков назвал «Крутой маршрут» «народной драмой»

«Красноярский рабочий», июнь 2006 года

<…> В постановке Галины Волчек каждая мизансцена удивительно выстроена композиционно. Четко определены место и поза девушек, усевшихся полукругом на нарах. Стол, за которым ведутся допросы, мягко очерчен желтым светом лампы. Неподвижная фигура надзирателя наверху лестницы создает постоянное неуютное ощущение чьего-то присутствия. Решетка огромной клетки, запершей главную героиню - Евгению Семеновну (Марина Неелова), простирается высоко вверх, а на заднике крестом ложится тень женщины, прижавшейся к прутьям решетки...

Притом, что некоторые зрители сегодня полагают, что спектакль достаточно мягко отразил страдания людей той эпохи, многие в зале плачут, отходя от шока. Но эта встряска нужна. Хотя бы для того, чтобы вспомнить историю и осознать, как стоит ценить жизнь, которая есть у нас сейчас»

«Невское время», март 2007