Версия для печати

Покинут ли Россию бесы?

Этот вопрос задает себе, актерам, играющим спектакль, и нам, зрителям, знаменитый польский режиссер Анджей Вайда на страницах программки «Бесов» Ф. Достоевского, поставленных им на сцене театра «Современник». Вопрос, взволновавший и подвигнувший великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского схватиться за перо более ста тридцати лет назад и за год написать огромный, самый публицистический и политизированный из его романов; вопрос, терзающий на протяжении тридцати лет влюбленного в творчество Достоевского А. Вайду; вопрос, на который вряд ли возьмет на себя смелость ответить любой из нас.

Не знаю, как случилось, что Анджей Вайда встретился с театром «Современник» на «Бесах» Достоевского и с чьей стороны была проявлена инициатива. Да это и не важно. Важно то, что состоялась премьера. Такой, какова она есть. Глубокая, человечная, простая по форме, масштабная по содержанию, вобравшая в себя всю неохватность проблем, затронутых автором в романе. Который, опять же, по словам Вайды, мог оказать огромное влияние на жизнь в России, «если бы эта книга – как и многие другие – не была вычеркнута и выброшена не только из библиотек, но и из голов многих поколений».

На театральных подмостках запрещенные в советские годы «Бесы» впервые появились лишь в 1988 году, почти одновременно в Театре киноактера в инсценировке Вячеслава Спесивцева и в Театре им. Пушкина в режиссуре Юрия Еремина по французской инсценировке Альбера Камю, которой воспользовался и А. Вайда, сделав свою сценическую редакцию. С тех пор «Бесов» у нас стали ставить даже как дипломные спектакли в театральных вузов. Весь вопрос только: зачем? Чтобы просто попугать? В качестве «страшилки»? Или мы сами не слышим, не хотим услышать задаваемого нам вопроса? Но Вайду-то должны услышать, хотя бы потому, что он – Вайда!

Спектакль начинается с самой высокой ноты, как свистящий удар бича, как зигзаг молнии в черном пространстве. Выхваченный лучом света из мрака сцены Николай Ставрогин (Владислав Ветров), задыхаясь от накала нахлынувшей на него жажды откровения, выплескивает на нас всю подноготную своей страшной, темной души. Горящие безумным блеском глаза, срывающийся голос, конвульсивные движения рук. Но вспышка гаснет, и истинное лицо Ставрогина скроется под маской усталого равнодушия и некоей таинственной значимости. Актерство в жизни – опаснейшая сила.

Конечно же, этот спектакль в первую очередь о Ставрогине. О разлагающей силе духа, не знающего грани между добром и злом. Петру Верховенскому (Александру Хованскому), одержимому честолюбивыми планами переустройства общества насилием, нужна именно такая соблазнительная фигура для главенства. Чтобы повести за собой толпу горячих голов, набитых сумбурными доморощенными революционными прожектами, среди которых террор мыслится как неизбежный и даже обязательный рычаг преобразований, а заодно и скрепления кровью самих преобразователей.

Достоевский писал свой роман на основе реальных фактов и реальных фигур, всколыхнувших тогдашнюю Россию – процесс над членами тайного общества «Народная расправа» во главе с С.Г. Нечаевым, убившим своего товарища. Великий провидец узрел в этом злодеянии первую искру грядущего чудовищного безумия. Не услышали. Не захотели понять. А по прошествии полстолетия и вовсе запретили «Бесов» еще на шесть десятков лет.

В качестве эпиграфа роману приданы два отрывка: из «Бесов» А. Пушкина и из Евангелия от Луки. Намеки знаменательные: и в том, что «бесовщина» извечное зло человечества, и в том, что великие умы, начиная от первых апостолов христианства, упреждали о том неразумное человечество.

Действие романа разворачивается где-то в российской провинции, без точных ориентиров. Вайда вкупе с художником Кристиной Захватович придает спектаклю еще более обобщенный, почти мистический характер: черные задники и кулисы, серые ширмы, выгораживающие отдельные «островки» действия – комнатенка Шатова, часть комнаты Кириллова, два светлых кресла – гостиная ставрогинского дома. А во время мгновенных перестановок, совершаемых «черными фигурами», а по сути, «бесами» (Руслан Ковалевский, Кирилл Мажаров, Рашид Незаметдинов, Владимир Суворов), воздух сотрясают какие-то зловещие завывания, шорохи, дьявольский хохот, стоны, всхлипы, вздохи…(Запись музыки – Ансамбль ударных инструментов Марка Пекарского). Впечатляет.

Из беспросветной тьмы особенно рельефно выступают герои трагической истории: властная, не терпящая возражений генеральша Варвара Петровна Ставрогина (Тамара Дегтярева), целиком подчинившийся ей, давно потерявший собственное «я» Степан Трофимович Верховенский (Игорь Кваша), молодой, обаятельный Рассказчик (Сергей Юшкевич), угрюмый на вид, но в душе добрый, отзывчивый Шатов (Сергей Гирин), его почти бессловесная сестра Даша, воспитанница Ставрогиной (Елена Корикова), своевольная Лиза Дроздова (Ольга Дроздова), мятущийся, нервный Кириллов (Дмитрий Жамойда) и еще множество эпизодических лиц из числа «тайных кружковцев» Петра Верховенского и окружения генеральши Ставрогиной. Все вместе они составляют хорошо слаженный, ровный актерский ансамбль, работающий по законам русского театра психологического реализма, что уже само по себе становится редкостью на современной сцене. Но двух актеров все-таки следует выделить особо. Это Елена Яковлева и Сергей Гармаш в ролях брата и сестры Лебядкиных: полусумасшедшей хромоножки Марии – существа явно «не от мира сего» по своей хрупкости, душевной тонкости, беззащитной открытости, и ее наглого, грубого, беспардонного мошенника братца, самозванного капитана, утратившего в своем нравственном падении даже собственное имя. Две блестящие актерские работы.

С позиций современных театральных тенденций спектакль может показаться излишне традиционным, даже старомодным: никаких режиссерских ухищрений, ребусов и головоломок. Зато напряженная внутренняя жизнь, в биении которой отчетливо проступают мотивы дня сегодняшнего, подводящие к ответу на вопрос: покинули ли бесы Россию? Вайде хочется верить, что так и будет. Только действительность пока что свидетельствует об обратном. Бесы, о которых предупреждал человечество Достоевский, обретя облик вселенского террора, расплодились по всему миру. Они многолики, их цели многообразны. И, наверное, пора вспомнить предсмертные слова чешского писателя-антифашиста Юлиуса Фучека: «Люди, я любил вас, будьте бдительны!»

Наталья БАЛАШОВА
«Московская правда», 26 марта 2004 года