Версия для печати

«Спектакль «Современника», сложивший в одно слово детей и взрослых, обращен к самым живым нашим чувствам, самым болезненным точкам души. Нам показали детей, играющих во взрослых, повторяющих дела и привычки матерей и отцов. Как же страшно оказалось все это, как заставило зрителей прятать друг от друга глаза, тайно краснеть, вытирать холодный пот с горячего лба, обрывать слышный смех неслышной слезой. Но отчего же так страшно? Ведь дети во все века играют в «дочки-матери», повторяя куклам благонравные советы благонравных матерей.»

Инна ВИШНЕВСКАЯ. Обществоморальвзрослыедети. – Литературная газета, № 7, 19-25 февраля 2003 года.

«В «Современнике» вновь напомнили о том, что устами младенца глаголет истина. В безжалост­ной и непосредственной детской пародии наш мир оказывается страшно инфантильным и агрессивным. И уже кажется, что причина мировых катаклизмов в том, что взрослые беспомощны именно так, как копируют их дети. Для которых течение жизни сходно с видеоигрой, где нужно уничтожить все, что движется, чтобы выйти на последний уровень. Колыбельная про волка, который унесет непоседливого ребенка в лес, устарела. Детей пугают тем, что ближе и понятней: некрофилами и скинхедами, маньяками и педерастами, фашистами и депутатами.

Ужасное и смешное, тягостное и светлое соединились, чтобы создать спектакль с точно направленной силой воздействия. Театр, питающийся за счет современной пьесы, полученной «с колес», перестает быть впустую звенящей погремушкой. Здесь могут с самым невинным видом в окружении театральной бутафории рассказывать бесстрашные вещи. Было время, театр успокаивал и примирял с действительностью, теперь время будить и будоражить кровь».

Павел РУДНЕВ. «Проснись и пой» - Ваш досуг, 20-26 января 2003

«Спектакль остроумен, ярок, динамичен, красиво выстроен и блестяще сыгран. Он поучителен без назойливости и общедоступен в лучшем смысле этого слова. Аншлаги ему обеспечены надолго (…) От историй «из действительной жизни», играемых всерьез и с надрывом, нынешний зритель шарахался бы, как вампир от чеснока, но подобные истории практически сняты с отечественного театрального производства (впрочем, иногда они ввозятся из Англии - благодаря настойчивым усилиям Британского совета). Чтобы вернуться к честному и, куда деваться, болезненному разговору о том, как живет большинство, театр изобретает всяческие манки и уловки. Детская игра, придуманная Биляной Сбрлянович, - дивное кривое зеркальце, в котором муторное и озлобляющее однообразие взрослой жизни выглядит не гнетущим, а комичным».

Александр СОКОЛЯНСКИЙ. «По своей телесной слабости». – Время новостей, 23 января 2003

«Придурочная семейка из пьесы Срблянович в шоу Чусовой напоминает героев из прикольных и любимых тинэйджерами американских мультяшных сериалов вроде Симпсонов или Твинисов. Или персонажей компьютерных забав, которыми развлекаются "большие девочки" и "мальчики поменьше". Такие вот "дочки-матери" на современный лад с распределением ролей и смешными переодеваниями. Папа Воин (Галина Петрова) напяливает широченные штаны и шапочку Буратино, мама Милена (Ольга Дроздова) - прозрачные панталончики и туфли на три размера больше, сын Андрия (Чулпан Хаматова) - бейсболку с накладными ушами, "собака" Надежда (Полина Рашкина) - вязаные рейтузы, кукольную кофточку и чепчик (костюмы Анастасии Глебовой). Друг за другом скатываются по детской горке. Варят супчик из песка в ночном горшке, разговаривают по телефону-половнику, чинят машину-табуретку, поют и отплясывают в стиле рэп (композитор Олег Костров, пластика Леонида Тимцуника).

Ирина АЛПАТОВА. «Цирковое светопреставление». – Культура, 16 января 2003

«Лихая пьеса, написанная про разрушенную, послевоенную Сербию, превратилась в краткую энциклопедию любой «постдиктатурной» и постсоветской жизни. Правда, в отличие от энциклопедии у драматургического произведения должен быть эффектный финал. Чтобы завершить пьесу. Срблянович воспользовалась запрещенным приемом: в последние минуты действия выясняется, что больная девочка недавно случайно подорвала родителей гранатой. В страхе дети начинают наперебой умолять, глядя куда-то вверх: мама, папа, я не буду больше грубить, воровать сигареты, просить кроссовки, громко смеяться, терять ключи, мешать вам жить – только не умирайте! На этом и заканчивается спектакль. Зал, только что хохотавший, в одну минуту начинает хором рыдать. Рядом со мной солидный немолодой мужчина заливался буквально струями слез, как клоун. А что прикажете делать, получив под дых?
Впрочем, сходить на спектакль все равно советую».

Дина ГОДЕР. «Краткая энциклопедия» - Еженедельный журнал, 4 февраля 2003

«Все здесь, как в детской игре, ненавязчиво, полно капризов и превращений. Один сюжет сменяет другой. Дети играют: надоело, перестали, отдохнули, поели песочной каши, поссорились, помирились, решили родить дочку. И вот она уже взрослая, требует мобильный, а сынок угрожает поджечь дом, если ему не купят кроссовки. Папа плюнул в сына, сын нагрубил папе, и они лихо запели: «Отец тебя отлупит и прибьет, а брат тебя воще пропьет». И, попев, вновь входят в роли – девочка Надежда (Полина Рашкина) становится собакой, мальчик Воин – хамоватым папой, а Милена Ольги Дроздовой – мамочкой, немного истеричной, чуть-чуть капризной, но неизменно равнодушной. В актрисах, играющих детей, нет пошловатого тюзовского налета - когда взрослые дяди и тети пытаются убедить нас, что они мальчики и девочки, наивные и игручие».

Артур СОЛОМОНОВ. «Породнились». – Газета, 14 января 2003

«Когда в финале, выстроившись во фрунт, эти взрослые тети станут истошно реветь: «Мама, не умирай!» - станет отчетливо видно, что мутные фотографии на заднике, от которых раньше отвлекали граффити Баскета и Мангола, изображают руины какого-то храма; станет понятней, почему эти тети играют так истово, так отчаянно, и что эта исступленная и дикая клоунада обозначает нечто большее, чем мир глазами ребенка. А про что весь этот балаган, язык не поворачивается сказать. Хотелось бы сказать, что про богом забытых взрослых – но уж больно тоскливо это прозвучит после такого ядреного спектакля».

Елена КОВАЛЬСКАЯ. «Мамапапасынсобака» - Афиша, 13-16 февраля 2003

«Нина Чусова постаралась «раствориться» в героинях пьесы Биляны Срблянович. Чулпан Хаматову и Ольгу Дроздову не возможно было узнать в роли подростков, затеявших игру в «дочки-матери» вместе с двумя другими «девочками», изображавшими дебила папу (Галина Петрова) и собаку (Полина Рашкина). В этой безжалостной пародии на взрослый мир Чусова постаралась сконцентрировать внимание зрителей на том, что жестокость, агрессия, насилие становятся нормой жизни и для детей. Они уже не понимают, что издеваться над слабым – подло, а ругаться матом – неприлично. Ведь их папы и мамы тоже так ведут себя. Вот такой нравственный урок преподал «Современник» зрителям накануне Нового года».

Любовь ЛЕБЕДИНА. «Кто заказывает музыку в спектаклях» - Труд-7, 16 января 2003

«Актрисы играют удивительно. Играют страстно, не жалея себя, как-то совсем уж нешуточно. Играют, если и не "до полной гибели всерьез", то до разбитых локтей и коленок точно - с такой скоростью скатываются они с горки, с такой силой бьют друг друга пластиковыми бутылками, что дух захватывает, и ты перестаешь соображать, где театр, а где жизнь. Замечательны все, а игра Чулпан Хаматовой и вовсе выше всяких похвал. Собственно, слово "игра" здесь совсем не подходит, распознать актрису в этом ушастом, дикорастущем мальчике весьма затруднительно. Тут, видимо, прямо по Станиславскому - слияние полное.
Казалось бы, театр отчаянно рисковал, впуская чужаков, от которых неизвестно что ждать. А на деле выходит - прямое следование традициям, от которых, надо полагать, "Современник" отказываться не собирается».

Марина ЗАЙОНЦ. «Колыбельная для детей и взрослых». – Итоги, 14 января 2003

«...И когда все четверо нелепых мультяшных героев, вечных детей, вечных сирот, рабов пестрого виртуального мусора плачут, зовут отца и мать, просят прощения у темных высот театрального потолка — перестаешь жалеть, что Мальчишка вернулся из Канадогермании в свою дурную, балаганную юдоль. Вдруг вспоминаешь: есть и иные пути стать взрослым. Помимо ухода. Видимо, что-то сходное чувствует и весь премьерный зал. Две вечные его партии — «контрамарочники» и «билетники», редко совпадающие в оценках спектакля, на этот раз единодушны. Шесть молодых женщин — драматург, режиссер, четыре актрисы — вывернули едкий «черный фарс» наизнанку. И объединили зал мыслью о самом простом: у всех есть или были родители».

Елена ДЬЯКОВА. «Надежды маленький зверинец». – Новая газета, 13-15 января 2003

«...Детская площадка, изрисованная ядовитыми граффити. Горка, песочница, зады какого-то магазина с нагромождением бутылочных ящиков. Что называется, каменные джунгли. Действующие лица - пара девочек и пара мальчиков. На сцене четыре "девочки", четыре актрисы. Соответственно, две из них играют пацанву: Галина Петрова - большого мальчика, "папу", Чулпан Хаматова - Андрию, "сына". Ольга Дроздова - Милена, "мама" (туфли размера сорок третьего, сорок четвертого; чтобы казались со взрослой ноги). Полина Рашкина - Надежда, странное, мычащее, не от мира сего существо (очки, рейтузы, варежки на резинке). Надежде в силу природной убогости выпадает последняя дворовая вакансия - собака. Сделали поводок из розовых прыгалок, затянули на шее. Ничего нового: дети, они, как русский бунт, бессмысленны и беспощадны.

Елена ЯМПОЛЬСКАЯ. «Девочка в поле гранату нашла». – Новые известия, 14 января 2003

«Здесь успех неоспоримый, шумный, радостный. Здесь сенсация. Московские слухи сработали - ко второму-третьему представлению на маленький полуторачасовой спектакль попасть уже невозможно (…)Имена у детей - сербские, но созвучные нашим. Впрочем, все в этом спектакле такое, как у нас. Даже о войне в Сербии и югославской трагедии в пьесе говорят не меньше и не больше, чем мы о Чечне, и столько же о киллерах, террористах (вопят по-английски "I am killer!", "I am terrorist!"), о знаменитых марках машин "Чероки" и "Ауди", и так же, как наши, с легкостью кроют друг друга "Пидером лопоухим!" и "Г...ном!".
Детство как зеркало и как возмездие живет в спектакле».

Вера МАКСИМОВА. «Оставьте деньги на свои похороны!..». – Независимая газета. 17 января 2003

«Спектакль Нины Чусовой - под стать времени - короткий и стремительный. Эксцентрический коллаж элементов цирка, детского садика, компьютерной игры, уличных граффити и документальной фотографии с разрушенными белградскими храмами стал той средой, в которую она поместила свою притчу о гибели мира. Для ее воссоздания режиссер пригласила модного композитора Олега Кострова, модных создателей граффити Мангола и Баскета, модного художника по костюмам Настю Глебову, а также аниматора Ивана Авалиани».

Алена КАРАСЬ. «Мамапапасынсобака». – Российская газета, 13 января 2003

«Герои пьесы — беспризорные дети, девочки и мальчики, которых играют вполне уже зрелые актеры. Вернее, актрисы. И эта травестия — как форма отрешения, остранения и художественной дистанции — с одной стороны, все время будоражит, с другой же — не позволяет относиться к происходящему на сцене слишком всерьез, как к документальному ужасу, реальной драме. Все-таки театр. Игра Чулпан Хаматовой потрясает, хотя в большеухом мальчике, растягивающем гласные, узнать актрису почти невозможно. Глядя на нее, конечно, ни о чем другом думать уже не можешь, но после спектакля все-таки приходит мысль о неиссякаемых возможностях традиционного психологического театра, театра переживания, где все всерьез и нет ни привычного гнусного стеба, ни привычки работать в полсилы. Совсем немного уступают Хаматовой ее партнеры — Галина Петрова и Ольга Дроздова».

Григорий ЗАСЛАВСКИЙ. «Честный Малый, или Бег в табакерке». – Консерватор, 17-23 января 2003

«Сербские дети, которых война превратила в бесприютных сирот, играют во взрослую жизнь, и в их безжалостной пародии наш мир оказывается страшно инфантильным и беспомощно агрессивным. Нина Чусова поставила лютый трагифарс в ритме социального рэпа, музыки спальных районов на грани гражданской войны. Девочки играют в "дочки-матери" на фоне разрушенного быта, расписанных граффити стен и напевают злую кислотную песенку с рефреном: "Клёво, клёво, потому что жизнь сурова"».

Елена ГУБАЙДУЛЛИНА, Павел РУДНЕВ. «Два Пьеро и мама с папой». – Известия, 30 декабря 2002

«Такого отвязного, раскрепощенного спектакля в «Современника» и не припомнишь. Почти до финала протирала себе глаза, чтобы поверить – вот этот лопоухий картавый подросток с походкой a la Децл – Чулпан Хаматова (от привычного образа женщины-ребенка не осталось и следа). А эта губошлепо-лупоглазая девочка с ножками-спичками – Ольга Дроздова.
Художник Владимир Мартиросов раскрасил сцену в кислотные тона, воздвигнув посередине детскую площадку с песочницей и горкой. Пригласили даже специалистов по граффити – неких Баскета и Монгола».

Ольга ФУКС. «Леди «Современника» впали в детство». – Вечерняя Москва, 8 января 2003

«Откровенное обнажение режиссерского приема — детская игра — и притягательно, и опасно для взрослых артистов. С одной стороны — легко и приятно придуриваться, с другой — можно впасть в такое детское кривляние, что назовут старым идиотом. Звездные артистки и примкнувшая к ним дебютантка никуда не впали, а прекрасно перевоплотились в малолетних агрессоров. Настолько перевоплотились, что некоторых даже не узнать: за лопоухим и картавым сынком не узнать нежную Хаматову. Впрочем, детские копии намного симпатичнее: Дроздова-мама, как кукла, ходит на прямых ногах и поет шлягер Мэрилин Монро, Петрова-папа отрывается в рэпе (замечательная работа художника по пластике Леонида Тимцуника). И все это на фоне экрана, на котором время от времени идет анимация в стиле компьютерных стрелялок-убивалок».

Марина РАЙКИНА. «Ничего себе Чулпан!» - Московский комсомолец, 30 декабря 2002

«Актерская команда в спектакле – безукоризненна. Молодая женщина-режиссер, все увереннее набирающая силу, Нина Чусова не боится рисковать, обладая редким вкусом к шаржу, клоунаде, эпатажу и столь же редким сегодня для режиссеров чувством юмора. Дети Сербии, по сюжету, играют во взрослых. Иронизируют, как умеют, пародируют, как умеют, защищаются игрой, спасаются от реальной жизни. Напевают песенки типа: «Глазки ты не открывай, стережет тебя маньяк, педофил и экстремал». Они, как умеют, играя, моделируют мир. Творят свои жестокие игры. «Здесь нет жизни, нет людей!», «Мне не на что надеяться» - как исход будто бы веселой игры. И финал: «Мамочка, папочка, только не умирайте!» В общем, обхохочешься. Только бы не расплакаться».

Марина МУРЗИНА. «Игры «во взрослость» - Аргументы и факты, №5 2003