Версия для печати

Краткие отзывы прессы на спектакль.

«“СЕЛЕСТИНА” в “Современнике” с Лией Ахеджаковой в режиссуре Николая Коляды - самый цветастый спектакль сезона. Буйство красок и половодье оттенков его обличья наверняка станет легендой нашего театра, войдет в пословицы и учебники. Ахеджакова существует на сцене легко, органично, делая всего лишь милой и забавной самую рискованную шутку, в ней столько лукавства, ума и неуемной женской силы, что становится тут же ясно, что это за лихая старушка-веселушка. Сводня, умеющая возвращать девицам невинность по несколько раз. Как она верещит, видя счастье очередной парочки сведенных ею влюбленных: "Ой, не могу, завидки берут, вкус-то я еще не потеряла!»

Марина МУРЗИНА Аргументы и факты, 24 апреля 2002 года

«Селестина Лии Ахеджаковой — безумная одинокая клоунесса, бесприютная бродяжка в поисках мирового счастья. Не имеющая детей, она маниакально мечтает соединить всех в любовных объятиях, и для нее не имеет никакого значения, освящены ли они узами брака. Плодитесь и размножайтесь! — с пылающим взором комически выкрикивает она свое кредо, семеня по доскам своей судьбы. Маленькая бесприютная колдунья, в этом всемирном соитии видит она единственное оправдание бытия, довольно жестокого и грубого. Какая-то глубокая горечь ее юности таится на дне ее бравурного веселья. Николай Коляда подарил Ахеджаковой замечательную роль, открыл вместе с ней новый, необычный сюжет.»

Алена Карась Российская газета, 25 апреля 2002 года

«Во всю сцену – огромная, вращающаяся по часовой стрелке тарелка. Это модель Вселенной. После смерти Селестины тарелка ломается, распадается связь вещей… Селестина – женщина-ребенок. Ее философия по-детски наивна: “Мы возносимся, чтобы упасть, расцветаем, чтобы увянуть. Я родилась, чтобы расти, росла, чтобы стареть, состарилась, чтобы умереть”. Такая жизнь бессмысленна, а поэтому есть ли смысл отказывать себе в таких маленьких радостях, как дружеская попойка или любовное свидание с чужой женой? Селестина так убедительна в оправдании человеческих слабостей, что хочется начать грешить тут же, не выходя из зрительного зала. Коляда поставил спектакль о том, что в душе каждого из нас, даже самого грешного, живет ребенок. А еще о том, что не стоит воспринимать жизнь слишком серьезно: никому еще не удавалось уйти из нее живым.»

Татьяна Демидова Ваш досуг, 13 мая 2002 года

«И тем не менее ясно, что для зрителей и, вероятно, для режиссера линия влюбленных имела второстепенное значение. Первостепенным было все, что связано с Селестиной – Лией Ахеджаковой. Раблезиански жизнерадостной колдуньей и сводней, которая «штопает девственность», кладет дам в постель к обожателям и любуется на оргии молодых, устраивая их у себя дома. Реплики, которые произносит Селестина, — сплошь афоризмы на плотские темы: любовь и зачатие, еда и питие. Ахеджакова, как всегда хороша.»

Дина Годер Еженедельный журнал, 26 апреля 2002 года

«Сюжет спектакля незамысловат: старая сводня и колдунья Селестина помогает влюбленному юноше добиться благосклонности объекта своего желания и становится косвенной причиной их гибели, умирая при этом сама. Но сюжет здесь не главное. И размышлять особо не о чем. На спектаклях Коляды нужно впадать в глубокое детство и искренне радоваться всему этому мусорному великолепию, а главное – игре Лии Ахеджаковой.»

Марина Шимадина Коммерсант, 18 апреля 2002 года

«Верена Вайс - знаменитость, в Германии она - один из самых известных сегодня хореографов, в Европе она работала, к примеру, с Цадеком. У нас ни разу не была, ее спектаклей никто не видел, хотя попытки организовать гастроли предпринимались несколько раз. И вот, она работает в России. Так вышло, что первый ее опыт - в драматическом театре. Она работает с Николаем Колядой над спектаклем "Селестина", премьера которого назначена на 13 апреля. Говорит, что была поражена готовностью Лии Ахеджаковой, которая играет в спектакле заглавную роль, - ее готовностью ко всяким экспериментам, в том числе и хореографическим. "Селестина" - средневековая испанская пьеса, вариант истории о Ромео и Джульетте (так что Селестина в определенном смысле "работает за" Лоренцо), но, по словам Верены Вайс, в "Современнике", где пьеса идет в свободном переложении Николая Коляды, история о Селестине - не трагедия, она скорее трагикомическая. То есть (и скорее всего) - в духе знакомого нам Коляды.»

Григорий Заславский Zaslavsky.ru 10 апреля 2002 года

«С сюжетом "Селестины" испанского автора лохмато-пятнадцатого века Фернандо де Рохаса явно никто не знаком. Только рисковый Коляда отважился замахнуться на громаднейший "роман в диалогах" протяженностью в двадцать действий.(…) Комична эта Селестина донельзя - крохотная, щупленькая, в белом платочке с "наушниками"-розами и круглых черных очках. То семенит, то переваливается, то взбирается на бутафорского осла. Так же порой глупо хохочет, так же развлекает непристойностями. Но вот что ты будешь делать: смотришь на Ахеджакову - и порой ком застревает в горле, уходит куда-то вся окружающая расхлябанность. Сама ли актриса придумала, Коляда ли подсказал, но вышла у нее не просто кукольно-балаганная сводня, но женщина с судьбой, с характером. И "Крутой маршрут" вдруг вспомнится, и "Небеса обетованные" - как засмолит Селестина "беломорину", как заговорит тихонько "о детках", расскажет, как с подругой у позорного столба стояла, вывалянная в перьях. А уж когда убивать ее придут, все эти аляповатые лохмотья сдерут, останется просто женщина - и не старая вовсе, с открытым лицом, спутанными волосами, такая хрупкая, такая беззащитная. Вот тут-то сентиментальные зрительницы и потянутся за платками, зашмыгают носами на весь зал. И за эти минутки все спектаклю можно простить, многое оправдать.»

Ирина Алпатова Культура, 25 апреля - 15 мая 2002 года

«Плодовитый драматург и энергичный режиссер Коляда дружит с «Современником» давно и прочно. В репертуаре театра три спектакля с соответствующей фамилией в графе «автор». И вот четвертый: «сочинение Н. Коляды по мотивам пьесы испанского драматурга ХV века Фернандо де Рохаса». На основе многостраничного, бытописательского и нравоучительного романа-драмы сочинена бенефисная пьеса для звезды «Современника» Лии Ахеджаковой.»

Мария Львова Вечерний клуб, апрель 2002 года

«Работая над спектаклем, Коляда оставил все существенные перипетии и самые яркие диалоги. Язык так выразителен и сочен, что пьеса немедленно расходится на цитаты. Вот как чертова сводня Селестина уговаривает девушку: “Ай-ай, посмотрела б ты, какая сноровка у твоей сестрицы! Один у нее в постели, другой за дверью, третий дома по ней вздыхает. И со всеми-то она поспевает. Что, если у тебя двое будут, об этом расскажут доски в кровати? Один раз не в счет. Монах по улице в одиночку не ходит, куропатка одна не летает, одна ласточка весны не делает, одному свидетелю не верят. Чего же ты хочешь от единицы? Заведи хотя бы двух. Два – хорошее число. Ведь у тебя два уха, две ноги и две руки, две простыни на постели, две рубашки на смену. А захочешь нескольких, тебе же лучше! – Кричит вниз: – Иди сюда, сынок Пармено!”.»

Светлана Новикова Литературная газета, 29 мая 2002 года

«Селестину замечательно играет Лия Ахеджакова, спасая все огрехи режиссуры, Галина Петрова для роли племянницы Селестины находит колоритные краски, и Мария Аниканова в образе влюбленной девицы хороша, как Орнела Мутти, на которую очень похожа молодая актриса. Испанским страстям они (и все остальные персонажи) предаются в костюмах, вязанных как лоскутные половики (художник Владимир Кравцев). Их очень интересно в особо затянувшиеся сцены разглядывать. Время от времени любопытно слушать изречения типа: месть дает мимолетную радость, а милосердие — вечную; женщина женщину всегда перехитрит; а для ребенка всегда найдется кусок хлеба и кровать. Трогательно наблюдать за исполнением знойного испанского танца с ложками вместо кастаньет.»

Ирина Корнеева Время МН, 19 апреля 2002 года

«Лия Ахеджакова – в заглавной роли прожженной сводни. С ее помощью не менее пяти тысяч испанок потеряли девственность и благоразумно вернули ее перед свадьбой. Селестина по праву зовет себя матерью этого города, кумой всех его младенцев, блудной прародительницей, постоянной гостьей помоста с позорным столбом. На ней кацавейка, связанная из пестрых, рваных полосок ситца – как деревенский половик. Глухой бабий платок. На нем – две яркие бумажные розы.

Крутятся огромные вертушки – цветущие деревья Кастилии, создавая образ русского ярмарочного рая. Испанцы лихо играют на ложках. Из-за кулис выходит ребенок – в плисовом костюмчике, стрижен в скобку. Сонно раздвигает меха баяна. Жмет влегкую на перламутровые кнопки… Публика предвкушающе ждет…»

Елена Дьякова Gazeta.ru, 15 апреля 2002 года