Версия для печати

Сорок пять - театр ягодка опять

В пасхальное воскресенье 2001 года московский театр "Современник" отметил свой некруглый юбилей премьерой спектакля "Еще раз о голом короле"

Вечером пятнадцатого апреля на Чистые Пруды не явились только те, кого вообще не было в Москве. Театральные худруки, модные актеры, главные редакторы, начальники всех жанров и уровней съехались похвастаться дорогими авто, молодыми женами и хорошими костюмами. Народ активно христосовался: Юрий Лужков - с боевым губернатором Громовым, скульптор Церетели — с кутюрье Зайцевым, бизнесмен Кобзон - опять же с Лужковым. Целовалась ли промеж собой ностальгическая троица драматургов — Гельман, Шатров, Рощин, не заметила. Зато практически все гости искренне рвались приложиться к щеке Леонида Филатова, автора новой стихотворной сказки про голого короля.

Предыдущий юбилей в «Современнике» пропустили. Говорят, примета плохая - сорок лет отмечать. Примета, правда, относится к людям, а не к театрам, и век театральный вряд ли можно приравнять к человеческому, однако лучше перестраховаться.

Все было, как положено, — взволнованная тронная речь Галины Волчек («Сделайте потише музыку, - обратилась она к невидимым радистам, — а то не услышат мои чувства»), выход труппы в полном звездном составе (никто не заболел и не улепетнул на съемки), минута молчания по Олегу Николаевичу Ефремову, Евгению Александровичу Евстигнееву и вообще по всем, кто не дожил... Лужков запрыгнул (!) на сцену (!) с разбега (!) и произнес спич без блеска, но и без бумажки. Михаил Швыдкой остроумно, хотя и не слишком точно, обозначил существование «Современника» как путь от Двадцатого съезда КПСС до Светлого Христова Воскресения. В фойе накрывали фуршетные столы на всю зрительскую компанию, актеры, не занятые в спектакле, расселись среди публики, и в этой сугубо демократической атмосфере Михаил Ефремов показал своего короткого, но вполне симпатичного «Голого короля».

Развивать слащавую тему преемственности не будем. Всем известно, что Михаил Ефремов похож на Олега Ефремова только внешне. Это не упрек, а констатация факта. Людям свойственно быть разными. В наших театрах слишком много внимания уделяют родовым связям: кто чей сын, внук, племянница. (Кстати, терминами «племянница» и «племянник» театральные мэтры довольно часто обозначают любовниц и любовников.) Дело не в происхождении, а в таланте. Ефремов-младший поставил вполне приличный, грамотный спектакль. Со смеху не умрешь, но такова уж пьеса: Филатов написал текст охальный, хулиганский, пересыпанный вульгаризмами и, конечно, юморной, но при этом еще пафосный и поучительный. Герои положительные и отрицательные поменялись местами — сколь ни туп король и ни гадка власть, но еще тупее и гаже, а главное — злее, два дружка-свинопаса. Настоящие хряки, только в камуфляжной форме и с автоматом (до свиноводческого поприща Генрих и Христиан явно проходили службу в какой-нибудь «горячей точке»). Генриху (Валерий Шальных) важно не столько принцессу получить, сколько побузить. Есть такие мужики, им сначала подавай революцию, ну а девушку потом. Жестокие и наглые, они идут к цели напролом, надувают короля с ловкостью наперсточников и выставляют беднягу на посмешище, используя при этом новейшие политические технологии, в том числе черный пиар. Ведь, как выясняется позднее, мальчика, орущего из коляски: «А король-то голый!», не существовало в природе. Гнусная подсадка.

Бешеная энергия приводит карбонариев к неожиданному результату Филатов освежил давно знакомую историю совершенно иным финалом. Принцесса, которая прежде против свинопаса ничего не имела и, кажется, даже с ним спала, теперь воротит от парочки подонков-пролетариев брезгливый носик и влюбляется в своего нареченного жениха, короля Георга Шестисотого Постылого. Потому что такой он несчастный, такой худенький, такой озябший стоит голышом, только причинное место прикрыв дурацким оранжевым бакеном, что из постылого превратился в желанного... А влюбленная женщина горы способна двигать, не то что путчу противостоять. На каждый лозунг свинских пропагандистов у нее находится десять тезисов в защиту действующей власти. ГКЧП рухнул, свинопасы вынуждены убраться в леса.

Чем ближе к финалу, тем меньше в «Голом короле» действия, а больше публицистики, однако нельзя сказать, что гражданская позиция Леонида Филатова заявлена в пьесе достаточно внятно. С одной стороны, он вроде бы не отрицает: власть глупа, аморальна, бездеятельна. А с другой - трогать ее все-таки не моги. Перепевы Бродского: мол, ворюги мне милей, чем кровопийцы. При всем богатстве выбора (выборов) альтернативы нет. Какое уж тут веселье. Заметно также, что со времен «Федота-стрельца» Леонид Алексеевич здорово охладел к простому народу и впал в аристократический снобизм.

Прелестна принцесса Генриетта (Ульяна Лаптева) — плотно сбитый крепыш, кровь с молоком. Бойкий язычок, практичный ум и умение, если надо, топнуть ножкой так, что стены задрожат... Очень трогательный король Георг (Дмитрий Жамоида) — играет даже не текстом, а лицом... Страшный Генрих - фашист в поблескивающих очочках... Занятный Министр нежных чувств (Александр Олешко), но он и не может быть незанятным - Филатов сделал из него гея. «В стране, где населенье хам на хаме, / Где все однообразны, как столбы, / Мужчина, сильно пахнущий духами, /Конечно, вызывает гнев толпы...». И совершенно великолепный Первый министр - Василий Мищенко. Потрепанный, небритый, яростный и, похоже, сильно пьющий. Манерами и интонацией Мищенко чрезвычайно напоминает Олега Ефремова (но не Игоря Квашу, который играл эту роль в первом, легендарном, шварцевском «Голом короле»).

Елена Ямпольская
Новые известия, 17 апреля 2001 года