Версия для печати

Сестры обыкновенные, три штуки

В театре "Современник" показали премьеру спектакля "Три сестры", спустя двадцать лет после предыдущей постановки этой пьесы Чехова. Почти все исполнители - новые, но общий замысел и внешний вид спектакля существенных изменений не претерпели.

За детали ручаться трудно, но в целом спектакль Галины Волчек очень похож на своего предшественника двадцатилетней давности. Не только потому, что использованы те же декорации Вячеслава Зайцева и Петра Кириллова - выгнутый дугой над сценой, от кулисы до кулисы, мост с фонарями да слегка наклоненный к рампе вращающийся круг. На круге все белое: белый рояль с цветами, белые кресла и стулья, стол под белой скатертью. Потом появятся светлые ширмы, а на финал - белые скамейки. Эта отбеленная игровая площадка (именно на 70-е годы пришелся разгар всемирной театральной моды на "белого Чехова", а спектакль Волчек появился в самом начале 80-х) словно подвешена в пространстве, окруженном серым колодцем-задником. Тот же зимний, тревожный вальс в первых сценах спектакля и тот же безнадежный марш в конце.

Разумеется, повторена и самая броская мизансцена - три сестры стоят на мосту, пурга норовит сдуть с места хрупких молодых женщин, круг бешено вращается в дергающихся лучах света, но сестры мужественно и гордо смотрят навстречу неизведанному. Другие мизансцены спектакля не столь явно выразительны, но общий рисунок все-таки остался прежним.

В свое время критика приняла современниковские "Три сестры" без энтузиазма. Сейчас кажется, что спектакль о жизни без иллюзий, о необходимости стиснув зубы стоять на ветру в начале 80-х мог прозвучать очень современно и сильно. Так или иначе, но на фоне последних спектаклей Галины Волчек, совсем уж аморфного "Вишневого сада" и монументально безжизненных "Трех товарищей", в реанимированных "Трех сестрах" видятся проблески цельного режиссерского решения и стиля. Но все это, увы, можно говорить только с поправкой на двадцать лет. И с поправкой на новый состав исполнителей. Режиссер заменила всех, кроме играющего Чебутыкина Валентина Никулина. Но почему-то не сверилась с индивидуальностями новых актеров, и итогом этой странной, роковой ошибки стала вторая смерть спектакля, более обидная, чем первая, естественная, случившаяся в середине 90-х и вызванная старением актеров.

Видимо, спектакль был так дорог режиссеру, что она решила насильно втиснуть тех, кто есть, в то, что было. Скажем, "Три сестры" по-прежнему отцентрованы вокруг Маши и Вершинина. Когда эти роли играли Марина Неелова и Валентин Гафт, такое расположение эмоционального центра тяжести "Трех сестер" было оправдано. Жесткая, даже суровая, не питающая никаких надежд Неелова-Маша вообще была главной удачей того спектакля. Ирине Сенотовой и особенно Сергею Юшкевичу заданное равновесие удержать не под силу, отчего спектакль вскоре начинает серьезно прихрамывать. В надежде найти точку опоры начинаешь было следить за Чулпан Хаматовой (Ирина), но и она не в силах удержать вянущее действие. Ольга Дроздова в роли Ольги совсем теряется. Прочие еще менее убедительны. В лучшую сторону вроде бы выделяется Михаил Ефремов, приглашенный на роль Соленого, но само соотношение конкретной роли и спектакля в целом его актерским силам противится.

Предательский эффект "второго состава", от которого Галина Волчек наверняка хотела бы уберечь постановку, преследует "Трех сестер". Думаю, что почувствовать его могут и те, кто не видел оригинала. Ведь связи между персонажами не налаживаются, психологического контакта между актерами нет, и огромные куски нынешнего спектакля превращаются для зрителей в очередное ритуальное выслушивание шедевра драматургии. Пока режиссер звуком или машинерией не встряхивает действие, оно, за редким исключением, остается неким пресным общим местом. Аналогом такого спектакля может стать сумма всех литтрудов, написанных о "Трех сестрах". Во многих можно найти смелые откровения, но их среднеарифметическая величина - нулевая.

И все-таки в сегодняшнем "Современнике" реанимация "Трех сестер" произошла не напрасно. Дело в том, что на премьерных спектаклях сцена театра как бы "выдвигается" до десятого ряда партера. Первые ряды заняты сплошь протокольными лицами и знаменитостями. Их проходы к своим местам становятся для прочей публики дополнительным представлением, своего рода косвенными прологами к каждому из действий и гарантией важности творящегося на сцене. А смысл происходящего на ней парадоксальным образом складывается из суммы реакций зрителей партера. Куда еще можно завлечь Виктора Геращенко и сотрудников администрации президента, чтобы они приобщились к несгораемым ценностям? В каком другом театре Алла Пугачева с Филиппом Киркоровым три с лишним часа смиренно слушали бы про тоску о лучшей жизни? Куда бы еще явились опальные Леонид Парфенов с Татьяной Митковой смотреть банально интерпретированное классическое произведение из школьной программы? Никуда. Так что у "Современника" сегодня действительно важнейшая миссия: приобщать к прекрасному не только простых зрителей, но и элиту (тем более что в присутствии элиты материал усваивается простым зрителем гораздо надежнее). Долг театра - не растерять этот капитал доверия, и, пока он есть, коллектив под руководством Галины Волчек должен продолжать как можно серьезнее и многозначительнее играть классические пьесы о высоком.

Роман Должанский
Коммерсант, 8 февраля 2001 года