Версия для печати

"Дзинрикися". Театр "Современник"

Кризис только успел отпраздновать свою первую годовщину, а аккомпанирующие ему на театре пьесы уже входят в моду. Драматург Александр Галин, конечно, вряд ли старался выступить в качестве социального хроникера, да и пьеса написана некоторое время назад, но рекламными усилиями театра подана как "кризисная комедия".

Загадочное название "Дзинрикися" на самом деле значит "рикша". Но завлекательно, народ и потянется не только на новое творение известного драматурга, но и на этакую приманку. Что ни говори, а пиарить собственную продукцию театры научились отменно.

Ничего не зная о сюжете, зритель спешит получить первую образную информацию о времени и месте из сценографических примет (декорации и костюмы Виктора Шилькрота). По сути, спектакль уже начался, и отсутствие действующих лиц даже не очень мешает. Перед нами - сегодняшняя "чистопрудная" Москва, со знакомым памятником Грибоедову, который высится в глубине сцены, скрываясь, словно в какой-то морозной дымке. Не менее узнаваемые скамейки, ограды - мы только что прошли мимо них. Потом Грибоедов на постаменте вдруг медленно закружится - и обернется Пушкиным. Герои же пьесы так и будут колесить между двумя этими памятниками. Оба - Александры Сергеевичи, оба вписаны в ландшафт скверика. Они и на экранах - слева и справа. Впрочем, картинка по ходу дела изображает и знакомые архитектурные приметы Чистопрудного бульвара и Тверской улицы. Вместо неба - перекресток трамвайных проводов с запутавшимися в них висячими фонариками. Это московское пространство художник словно бы заштриховывает сотнями пластиковых "черточек", которые и создают это ощущение дымки, метели, чего-то зыбкого, ускользающего, где человек может затеряться без следа. Но это, к сожалению, отдельный спектакль, по настроению мало совпадающий с тем, что "в реале" происходит на сцене. Притом, что пьеса и спектакль, даром, что сделаны одним человеком, находятся отнюдь не в прямой зависимости.

Драматург Александр Галин всегда вроде бы хорошо знал и чувствовал эту жизнь, не впадая притом в бытописательство. И многие его пьесы справедливо стали классикой жанра, а ряд спектаклей вошел в историю отечественного театра. Но вот "Дзинрикися" кажется идеализированным авторским посланием из какой-то высокой и далекой башни. Драматург словно бы идеально смоделировал "кризисную" ситуацию такой, какой она должна быть, по его собственным представлениям. И пути выхода человека из кризиса - тоже. Персонажи, чей возраст вращается "вокруг тридцати", заученно высказывают мысли и сентенции куда более опытного и умудренного жизнью человека, хоть и старательно имитируют порой современный молодежный сленг. Реальный Чистопрудный бульвар, на который выходишь из театра в десять вечера, оккупированный живыми 20 - 30-летними, говорит на ином языке и на вещи смотрит циничнее и проще. Впрочем, здесь нет призыва к созданию театра.doc, просто все действительно иное. Эти авторские сентенции честны и даже, наверное, выстраданы, но фраза "страшно далеки они от народа" так и не выходит из головы на протяжении всего спектакля.

Моделированию подвергаются ситуации и типажи. Вадим (Андрей Аверьянов) в душе - поэт, в карьере - пиар-менеджер, в кризисных реалиях - рикша. Равно как и Саша (Александр Хованский) - гениальный математик, ставший бухгалтером в ныне разорившемся банке. Анна (Елена Плаксина) - нищая учительница из интеллигентной семьи "с идеалами". Лена (Виктория Романенко) - девочка-мажор с папой - "владельцем заводов, газет, пароходов", не чуждая присказке "и на Рублевке любить умеют". Да, конечно, Галин вроде бы сочинил забавную комедию положений, с подменой женихов и невест и прочими комическими ситуациями. Но кажется, что все это - не более чем гарнир к правильным и праведным авторским рассуждениям о жизни и месте человека в ней. Впрочем, никто не собирается отрицать новую пьесу Галина как некий свершившийся факт литературы. Ей не откажешь в занимательности, тут напрочь отсутствуют пошлость и чернуха, зато есть много юмора и "перст указующий", который так любит отечественный зритель.

Беда в том, что фактом искусства вряд ли можно счесть сам спектакль. И это на первый взгляд кажется парадоксальным, ведь Галин выступает и в качестве режиссера. На этом поприще у него, кстати, тоже было немало удачных опытов, хотя бы "Аномалия" в том же "Современнике". Здесь же, кажется, режиссер сразу "умер в актерах". Последние же горевали недолго и с упоением бросились в самостоятельное плавание, изо всех сил "делая нам смешно". Усиленно корчили рожи, принимали немыслимые позы, напивались, дрались, рылись в урнах и прочая, и прочая, и прочая... Особенно преуспел в этом Андрей Аверьянов - Вадим. Случались даже моменты, когда его самоотверженные усилия развеселить публику доводили последнюю до стонов и визгов, во время чего элементарно расслышать "правильные" тексты становилось невозможно. Создавалось впечатление, что прочие актеры в эти моменты просто открывают рты, аккомпанируя разудалому зрительскому веселью. Впрочем, Елена Плаксина и Виктория Романенко еще как-то держались в границах задуманного и выглядели более органично, чего не скажешь о мужской части квартета.

Впрочем, подобное уже наблюдалось и на предыдущей премьере "Современника" - "Боге резни" Сергея Пускепалиса. Там точно также, услышав первый ободряющий хохоток, актеры словно бы вырвали поводья из рук режиссера и отдали публике, сами же стремительно помчались у нее на поводу, выделывая уморительные антраша. Можно ли два случая подряд счесть тенденцией? Театру виднее...

Ирина АЛПАТОВА
«Культура», 22 – 28 октября 2009 года