Версия для печати

Сука-гроза

Чулпан Хаматова сыграла Катерину в спектакле Нины Чусовой

Около года назад режиссер Нина Чусова, придя в Театр имени Пушкина, основательно переворотила «Вия», сведя гоголевскую повесть к рассказу о жестокой любви. Свои эксперименты с русской классикой Чусова продолжила в «Современнике», выбрав для вивисекции хрестоматийную пьесу Островского. Чулпан Хаматова, исполнившая главную роль в «Грозе», оказалась при этом куда более похожа на Панночку, чем на "луч света в темном царстве".

Курчавая проволока жгуче-черных волос, хриплый прокуренный голос, резкие угловатые движения и мучительная истома, наполняющая тело, - по всей видимости, эта Катерина стала ведьмой, как булгаковская Маргарита, «от горя и бедствий, поразивших ее». Порядка ради надо, впрочем, отметить, что все без исключения женщины в современниковском спектакле принадлежат к сплоченному ведьмовскому воинству, начиная с Марфы Кабановой (Елена Яковлева), которая в зависимости от обстоятельств может легко обернуться хоть молодухой, хоть древней старушонкой, и заканчивая тремя очкастыми Дуняшками, веселой стайкой увивающимися за своей предводительницей. Может показаться даже, что описанный Островским Калинов разбит не где-то там «среди долины ровныя, на гладкой высоте», а прямо-таки на Лысой горе. Всем им, как обещала безумная Барыня (она, кстати, режиссером из перечня действующих лиц как раз и вычеркнута), гореть в геенне огненной, и эти самые мини-геенны, превратившиеся в обычные печки-буржуйки, уже заранее пылают адской краснотой во всех углах сцены.

Раз уж зашла речь о декорациях, стоит отметить, что сценографический дебют Александра Бродского, прежде известного только классными архитектурными проектами, стал самой большой удачей этого спектакля. На сцене выстроено подобие хмурого и многоярусного тюремного двора, бесконечными лесенками убегающего ввысь. На верхних этажах пристроены решетчатые голубятни, откуда, задавая звуковой фон, беспрестанно курлычут глупые птички. В положенный момент их, бедолаг, до смерти напугают Катерина с Борисом, ворвавшиеся в голубиное узилище, - птичьи крылья лихорадочно забьются, сладострастные человечьи тела замечутся из угла в угол, и в этот момент в городе Калинове разом распахнутся все окна, взметнув прозрачные занавески. Красиво, черт побери.

Гроза как атмосферное явление Нину Чусову заинтересовала, впрочем, не слишком. Для порядка громыхнув пару раз за сценой, она зарядила после антракта не освежающий грозовой ливень, который, как известно, отличается краткосрочностью, а затяжной и бесконечно нудный дождь, без умолку стучащий по полиэтиленовому заднику. «Ах, какая скука!» - изнывает Катерина, порывающаяся взлететь вопреки неблагоприятным погодным условиям. Все «электричество» спектакля сосредоточилось в хаматовской фигурке, которую поразила сука-гроза. Катерину одолевает жестокая, иссушающая страсть к пустому месту. Пустое место зовут Борис, он статен и кудряв (роль эта поручена 'первому любовнику' современниковской труппы Юрию Колокольникову), но кажется, что предметом страсти мог бы стать любой из безликих представителей мужского пола, передвигающихся по сцене. Молния не выбирает, во что вдарить.

В контексте чусовского спектакля Катеринино желание полетать в ритме хищного танго кажется вовсе не блажью экзальтированной девицы, а вполне естественной ведьминской потребностью. Желание это понимающе разделяет и Кабаниха. Первый раз свое «Отчего люди не летают...» Катерина зашипит, сверзившись с лестницы и оттого скрючив в бессильной злобе пальцы. Второй раз, ближе к финалу, поделит монолог с главведьмой Кабанихой. Та все понимает - она 'сама была такою триста лет тому назад'.

Несмотря на актерскую виртуозность Хаматовой, в своей роли ей, по правде говоря, не очень-то удается полетать. Верно, потому, что оттолкнуться не от чего. Выбрав лишь один заинтересовавший ее мотив, Нина Чусова со всеми прочими ниточками и веревочками, протянутыми Островским, обошлась донельзя небрежно, и пьеса не преминула за себя отомстить. Кончается русская трагедия в чусовской версии и вовсе чистой воды кичем. Когда ливень перестанет барабанить по целлофану, «бог из машины» бросит Катерине сверху веревочную лестницу и, зафырчав, выбросит одинокое облачко на пронзительно голубое небо. Распогодилось. Видно, Гидрометцентр, как всегда, ошибся в своих прогнозах.

Глеб СИТКОВСКИЙ
«Газета», 21 апреля 2004