Версия для печати

Влюбленный тиран

НЕМЫСЛИМЫМ ПРЕДСТАЕТ "ВОЖДЬ НАРОДОВ" В ИСПОЛНЕНИИ ИГОРЯ КВАШИ НА СЦЕНЕ ТЕАТРА "СОВРЕМЕННИК"
Такого мы еще не видели на сцене, чтобы Сосо Джугашвили публично читал стихи, признавался в любви юной прелестнице, стоял перед ней на коленях, предлагал руку и сердце...

Конечно, это большей частью художественный домысел, не стыкующийся с грозным образом тирана, сгноившим тысячи невинных людей в лагерях. И вместе с тем, почему бы театру не вообразить, будто на закате своих дней Сталин встретил женщину, о которой мечтал всю жизнь и мог бы ей довериться? Усталость с такой силой навалилась на вождя, что ему захотелось забыть о темных сторонах своей жизни, выбросить из памяти все плохое и вспоминать только о хорошем - о босоногом детстве, маме, папе. Иногда читать стихи, слушать грузинскую песенку о черной ласточке, совершать воображаемые путешествия в разные страны.

Авторы пьесы Петр Хотяновский и Инга Гаручава, предложив театру неправдоподобную историю с реальным Сталиным и назвав ее "Полет черной ласточки", поставили перед режиссером Владимиром Агеевым и его актерами очень важный вопрос: можно ли простить тирана, в котором проснулось нечто человеческое, ведь Бог велел всех прощать? Думаю, если бы это был шекспировский злодей типа Ричарда III - все было бы значительно проще, в данном случае гораздо сложнее. Потому что живы солдаты, которые 60 лет назад шли с именем Сталина в бой, но живы и те, кто пострадал во время сталинских репрессий, их дети, выросшие без родителей в детских домах. Все переплелось и завязалось в такой тугой узел, что развязывать его придется еще долго. Тем не менее "современниковцы" должны были ответить на этот неизбежный вопрос и так представить театрального двойника Сталина, чтобы публика поверила даже в его мифическую женитьбу в ночь с 1 на 2 марта 1953 года, за три дня до смерти.

Спектакль начинается так: прозрачный черный занавес раздвигается, и застывшая скульптурная группа, изображающая ликующий народ вокруг своего любимого вождя, оживает. Все танцуют и славят его, а он, мудрый и усталый, мечтает поскорее остаться наедине с возлюбленной и тихо, по-семейному отметить 35-летие своей старой шинели, которую должны заменить на новую. По замыслу драматургов именно эта обновка с пропитанными ядом пуговицами и должна погубить Сталина, поскольку его "верные соратники" решили таким способом уничтожить вождя. Воистину шекспировская коллизия, только переписана она на современный манер в жанре фантасмагории. Все фигуры, включая невесту на роликах, еврея-портного, трясущегося начальника тайного сыска, - вполне условные, и только Иосиф Виссарионович - достоверное лицо. Игорь Кваша достигает такого внешнего и внутреннего сходства с "усатым горцем", что можно только поражаться столь необыкновенному перевоплощению.

Не могу сказать, будто от этой "реинкарнации" Сталина становится страшно. Но когда видишь, как великий интриган превращается в жертву порожденной им же тоталитарной машины и его заставляют надеть отравленную шинель, то понимаешь: круг замкнулся, возмездие настигло узурпатора. В последний путь его провожают красные глаза дьявола, возникающие на белом заднике сцены. Но и это не все - буквально через минуту постамент, на котором покойного Сталина опустили в черную дыру, вновь поднимется, и зрители увидят каменное изваяние бывшего вождя. Такой финал спектакля возник не случайно: ведь то там, то здесь возникает эта навязчивая идея увековечивания памяти "творца побед", следовательно, кто-то еще тоскует по его "железной деснице"...

Любовь ЛЕБЕДИНА
«Труд», 26 апреля 2005 года