Версия для печати

История бесприданницы продолжилась в виде комедии дель арте

Доказывая современность пьесы Сергея Найденова «Хорошенькая», премьера которой состоялась на Другой сцене «Современника», режиссер Екатерина Половцева, ученица Сергея Женовача, проявила чудеса изобретательности. Герои пьесы курортники то превращаются в персонажей комедии дель арте, то от души мажутся лечебной грязью. Однако фантазия и кропотливый режиссерский труд не спасают второсортного текста.

Удачнее всего пьеса Найденова «Хорошенькая», написанная в 1907 году, подошла бы для сценария телесериала, рассчитанного на домохозяек. Автор остросоциальных «Детей Ванюшина» пустился в ней в исследование нелегкой женской судьбы.

Мыльная опера

Главная героиня пьесы - молоденькая Шурочка (Клавдия Коршунова), приехавшая с мужем на воды, становится игрушкой в руках циничных курортников. Посредственный поэт Кольб (Никита Ефремов) и подающий надежды художник Ленивцев (Илья Древнов) внушают наивной провинциалке, что женщина должна освободиться от брачных уз и испытать настоящую любовь. Шурочка так и поступает, но Ленивцев, ставший ее возлюбленным, вовсе не собирается связывать с провинциалкой жизнь. Зато богатый помещик Крамер (Олег Зима) предлагает молодой женщине достойное содержание.

Сразу вспоминаются «Бесприданница» Островского и умение классика вовремя поставить в истории эффектную точку. У Найденова так не получается. Шурочка в отличие от Ларисы Огудаловой становится содержанкой, а после отъезда Крамера и вовсе готова пойти по рукам. К счастью, помещик вызывает из провинции ее мужа, который оказывается единственным человеком, питающим к Хорошенькой не только плотские чувства.

Финальный вывод Найденова банален: женщине лучше жить с порядочным, пусть и заурядным мужем, не связываясь с сомнительными литераторами и художниками. Так же рассуждали Александр Островский, Александр Сумбатов-Южин в «Джентльмене» (эту пьесу поставили в «Современнике» в начале февраля) и множество драматургов конца XIX-начала XX столетий. Вывод не утратил актуальности и сейчас, только Найденов ведет к нему зрителя очень запутанной дорогой.

Клетка для арлекина

Спектакль Половцевой стал самой консервативной из всех постановок Другой сцены «Современника», специально построенной для экспериментов. Для нее сделана полноценная декорация и пошиты недешевые костюмы - их автором стал художник Алексей Вотяков. Зрители сидят по обе стороны длинного деревянного помоста. Это - балюстрада для прогуливающихся курортников и подиум для парада героев комедии дель арте, в которых отдыхающие перевоплощаются в спектакле несколько раз.

Дорога в «Современник»

На Половцеву обратили внимание после ее участия в проекте «Современника» «Опыты» в прошлом сезоне.

Отдельные детали декорации трансформируются: тропинка превращается в доску качелей, часть помоста - в яму, куда столкнула Шурочку судьба. В финале героиня с мужем сидят в закутке, похожем на деревянную клетку.

Герои комедии дель арте открывают действие торжественным парадом. Мужчины одеты в золотистые и шитые золотом камзолы, женщины - в такие же кринолины. Их лица покрыты позолоченными полумасками.

Эта тема появилась в спектакле не случайно. Половцевой, ученице Сергея Женовача, близка его театральная эстетика. У Женовача актеры, играя своего героя, как будто чуть отстраняются от него. Такая дистанция напоминает зрителям о том, что перед ними исполнители-игроки, ведущие своих персонажей в известном им направлении. В такой эстетике Половцева ставила одну из своих дипломных работ, рассказ Толстого «Что я видел во сне». Так же пытается сделать «Хорошенькую», но не все актеры, играющие в спектакле, следуют этим правилам.

Автор против режиссера

Временами «Хорошенькая» напоминает фантастически красивый сон. Персонажи комедии дель арте разыгрывают импровизации, медленно проходит по сцене чеховская дама с собачкой, читая рассказ по маленькому томику (в программке аккуратно стоит ссылка на цитаты из Чехова). Клавдия Коршунова искренне играет совсем юную женщину, несмотря на замужество, - наивную и неопытную, влюбившуюся впервые в жизни.

Но поэтическую атмосферу спектакля не раз портит авторское многословие. Там, где Чехову хватило бы нескольких легких штрихов и намеков, Найденов сочиняет длинную подробную сцену с душещипательными разговорами. И волей-неволей задумываешься о том, что история не зря вносит в жизнь свои коррективы, заставляя запомнить одних авторов и забыть других.

Ольга РОМАНЦОВА
Gzt.ru, 25 февраля 2010 года