Версия для печати

Шинель без головы

Марина Неелова потеряла пол

Другую сцену "Современник" открыл гоголевской "Шинелью", напомнив еще раз, что все мы из нее вышли. Хорошо, что премьера пришлась не на зиму - иначе обилие шуб у VIP-гостей весьма контрастировало бы с темой бедного человека на сцене.

На премьеру позвали в основном друзей - людей состоявшихся и состоятельных, каждый из которых в искусстве ведет свой диалог с жизнью. Михаил Жванецкий, Эльдар Рязанов, Марк Захаров, Дмитрий Харатьян, Павел Каплевич... Около 100 знаменитостей разной степени на один спектакль - опасная вещь. Такая мощь коллективной энергетики может скрутить и подорвать любого мастера. Даже такого, как Валерий Фокин - постановщик "Шинели". Итак, все началось. А началось с того, что с первых минут слегка закружилась голова и в зале обнаружилась легкая качка. Эффект укачивания произвел снег, который в виде проекции сыпал и сыпал по белому заднику. Снегопад как будто баюкал сцену в своих пушистых лапах, и на его фоне одиноко стоящая коричневая шинель увеличивалась на глазах. Из шинели вылезала деревянная головка со спутанными светлыми волосенками. Но головка принадлежала не деревянной кукле, как могло показаться сначала, а живому существу. Если бы заранее не объявляли, что главную роль в "Шинели" играет Марина Неелова, то в этом существе вряд ли можно было признать знаменитую артистку.

Но карты были раскрыты давно, и оставалось смотреть, во что превратилась Неелова в результате почти годовых репетиций. Это страшно и невозможно. Маленькое скрюченное существо. Жидкие волосенки. Вздернутый морщинистый носик. Запавшие подслеповатые и сухие глазки, которые щурятся от света, от снега, от страха... Почти ничего не говорит - все больше ойкает, всплескивает ручками, мелко суетится, шаркает ножками. И делает пис-пис, чуть приспустив мешковатые брючонки. Марина Неелова - не первая и не последняя из актрис, соблазнившаяся мужской ролью. Но в данном случае первичные половые признаки отсутствуют... О них не может быть и речи.

Неелова - это кукла, животное, символ одновременно. И удивительно, что такое странное сочетание трех в одном выглядит зыбко, как первый лед. Нежно, как кожа младенца. Просветленно, как уходящая жизнь. И ясно, что дело здесь не в гриме, который навороченным никак не назовешь, а в мощи артистки.

"Милостливый государь", - выводит большим пером по стеклу Башмачкин свое нижайшее прошение. И тут является шинель. Как всадник без головы, но только без лошади. Большое пальто черного сукна с меховым воротником становится вторым действующим лицом и, совершенно неожиданно, достойным партнером актрисы. Шинель эта, вытянув рукава, спешит к Акакию Акакиевичу. Повторяет его движения. Прислоняется к нему, гладит по головке. При этом пальто без головы работает очень пластично и виртуозно. Шинель-мечта, шинель-реальность, шинель-фетиш, которая вдруг истерично танцует на фоне экранов, отбрасывая зловещую тень. В этот момент режиссер Фокин, мастерски оформивший атмосферу "Шинели" звуками, видеорядом и прочими техническими достижениями, на самом деле увел ее с надоевшей хрестоматийной дороги о бедном человеке в России вообще и раздетом бандитами в частности. Рабская суть этого бедного человека, впрочем, как и богатых на территории бывшего СССР, читается однозначно. И не важно, рабом какой идеи становится человек - шинельки, клуба "Челси" или идеи всеобщего равенства. Шинель у Акакия Акакиевича, как известно, отняли разбойники. Злодейство происходит уже не на сцене, и зритель видит только безумные тени, размахивающие руками. Если говорить о теневой части спектакля, то самая выразительная теневая находка - это огромная пятка закройщика Петровича во весь экран. Петрович жмет на педаль швейной машины со словами "полтораста-полтораста". Акакий Акакиевич пугается и прячется в шинель, как в домик.

А на протяжении всего действия у ног зрителей первого ряда валяется старая шинель бедного Башмачкина. Ее конструкция так устроена, что напоминает два взаимоисключающих образа - женщину с раздвинутыми ногами и гроб. В нем с тонким криком находит свой последний приют Акакий Акакиевич. На поклоны, кроме Марины Нееловой, появляются еще 12 человек - участники ансамбля "Сирин" и театра "Тень", что работают тенями, людьми в черном, тревожными голосами, издающими странную музыку Александра Бакши. А вот сама шинель на поклоны так и не вышла. Неелова утопала в огромных букетах. Последний полетел на сцену от первоклассного фотографа Юрия Роста. От удара бело-розовые бутоны отскочили от стеблей. А Неелова, прямо как Акакий Акакиевич, собрала их и шаркающей походкой ушла в кулису. Еще одно неоспоримое достоинство спектакля - он идет ровно час.

Марина РАЙКИНА
"Московский комсомолец", 7 октября 2004 года