Версия для печати

А шарик не летит

В 1973 году «Современник» явил Москве потрясающий спектакль - «Балалайкин и К°», петербургские сцены сатирического романа М. Е. Салтыкова-Щедрина «Современная идиллия» в инсценировке Сергея Михалкова. Постановщиком был Г. А. Товстоногов, а играли все корифеи театра: И. Кваша, В. Гафт, П. Щербаков, О. Даль и О. Табаков (Балалайкин), А. Вокач, А. Мягков, А. Леонтьев, Н. Дорошина...

В те застойные семидесятые «Балалайкин и К°» буквально взорвал Москву. О спектакле говорили даже те, кто не больше раза в году бывал в театре. Каждая произнесенная на сцене фраза вызывала дружную реакцию зала. Ведь там, на сцене, люди жили в страхе перед громко сказанным словом, резким движением, пуще огня боялись квартального надзирателя и, сидя в четырех стенах собственного дома, предпочитали «годить», не высовываться до наступления лучших времен. Как все это было похоже тогда на нашу, недавних пор собственную действительность, плавно перешедшую в настоящее. Зрительный зал на «Балалайкине» видел свое отражение в зеркале сцены.

И вот, без малого тридцать лет спустя, «Современник» решил возобновить свой прежний триумфальный спектакль. Это сделали Игорь Кваша, Валентин Гафт и Александр Назаров в сценографии и костюмах Иосифа Сумбаташвили, оформлявшего постановку Г. Товстоногова. Актерский состав весь новый за исключением исполнителей трех ролей - Рассказчика, Глумова и купца Парамонова, которых играли тогда и сохранили за собой при возобновлении И. Кваша, В. Гафт и Виктор Тульчинский.

...Как и прежде, сидят за круглым столом два интеллигентных петербургских обывателя -приятели Рассказчик и Глумов, обстоятельно обсуждая, взвешивая, прикидывая, как безопаснее себя вести, что говорить, с кем поддерживать отношения при нынешнем-то непонятном времени, в насквозь пронизанном сыском и доносительством полицейском государстве, когда прямых указаний сверху не поступает, а на свой страх и риск действовать и высказываться боязно. Помнится, тогда каждая реплика метко разящей пулей отлетала со сцены в зрительный зал, замиравший от восторга, от ощущения свой причастности к такому откровенному вольнодумству.

Сегодняшний зал на эти реплики индеферентно безмолвствует. Редко, редко раздается сдержанный смешок. Актеры очень стараются, педалируют ударные фразы, особенно И. Кваша, на котором, как на Рассказчике, лице как бы от автора, лежит основная нагрузка. Но, увы, время ушло. О такой свободе через край, какая разгулялась у нас нынче, вряд ли мечталось даже Салтыкову-Щедрину. И слушать целый акт осторожные призывы героя Гафта «годить» становится просто скучно.

Второй акт, шумный, многолюдный, с суматошной женитьбой Балалайкина (Илья Древнов) на содержание богача Парамонова Феничке (Мария Ситко), словно из другого спектакля, к политической сатире Салтыкова-Щедрина отношения не имеющий, - чистая развлекаловка. К сожалению, и здесь актеры тоже изрядно плюсуют эмоции, пренебрегая значительностью подтекста, изначально заложенного автором в слова и поступки своих героев. А ведь тут горчайшие боль и смех: обзаведясь покровительством квартального надзирателя Ивана Тимофеевича (Валентин Смирнитский), вчерашние «твари дрожащие» расхрабрились до того, что в акты свободомыслия и раскрепощения личности возвели мелкие подлости и элементарный подлог. Двоеженство Балалайкина преподносится доблестью, а воспламененная собственной отвагой мысль Рассказчика воспаряет к идее «двойной подлости».

В силу этого смысл возобновления «Балалайкина и К°» уловить трудно, хотя, казалось бы, вот он, на поверхности: разве вседозволенность, подкуп, безнаказанное нарушение законности не продолжают оставаться бичом нашей жизни, как и более века назад? Истинным провидцем оказался Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Только не прозвучали эти мотивы в должной мере в возобновленном спектакле, и уподобился он лопнувшему воздушному шарику: оболочка яркая, но шарик не летит.

Наталия БАЛАШОВА.
"Московская правда", 15 декабря 2001г.