Версия для печати

АНДЖЕЙ ВАЙДА: "В ДОСТОЕВСКОМ ЕСТЬ ВЕЧНАЯ ИСТОРИЧНОСТЬ"

Выдающийся польский режиссёр театра и кино Анджей Вайда приступил в московском театре «Современник» к репетициям пьесы Альбера Камю по роману Достоевского «Бесы». Режиссёр театра Александр Савостьянов – ассистент Вайды по спектаклю предоставил «ЛГ» запись репетиции Мастера.

Галина Волчек ( художественный руководитель театра «Современник» ): «Я много лет терзала Анджея, чтобы он поставил спектакль в нашем театре. Сегодня этот момент наступил. Поздравляю всех вас! С Богом!»

Анджей Вайда: «Начну с того, что я сейчас испытываю очень сильные переживания. Я всегда мечтал встретиться с вами. Человек думает: успею, что есть ещё время впереди. Но, оказывается, что времени-то мало. Больше откладывать я не мог. В мире не так много театров с хорошей труппой. Я счастлив и рад встрече с вами. Я видел всех актёров, которые будут играть в «Бесах», в других спектаклях «Современника». «Бесы» – не то, что на сцене смотреть – читать страшно», – писал Ян Блонский. Это роман о нас самих, о худших сторонах наших, от которых хотим избавиться. Сегодня о Достоевском я много говорить не буду, когда начнётся работа непосредственно с персонажами, тогда и будем много говорить о нём. У нас шесть недель работы. Этого достаточно. Есть инсценировка Альбера Камю, которой я буду придерживаться. У неё есть свои положительные черты. Актёры должны с помощью своего воображения наполнить героев биографией. Также для меня важны два эпиграфа к роману. Первый – из Пушкина:

Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы, что делать нам?
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.
..........
Сколько их, куда их гонят,
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?

И второй из Евангелия от Луки (глава VIII, 32–36):

«Тут на горе паслось большое стадо свиней, и они просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя случившееся, побежали и рассказали в городе и по деревням. И вышли жители смотреть случившееся и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся».

От Пушкина я взял место действия. Где оно происходит – неизвестно. Пусть действие происходит на какой-то дороге, а на ней уже случится всё остальное. Из Евангелия я взял ритм. Бесы вошли в свиней, свиньи вошли в людей, и они бегут, бегут, бегут... к смерти.

В романе много действия, юмора, и это должно быть в спектакле. Именно в этом и состоит парадокс Достоевского. Короче, актёрам не надо играть бесовщину. В Японии я видел кукольный спектакль. Меня заинтересовали не куклы, а те актёры, которые работали с ними: один вёл голову, другой работал с руками, третий – с ногами. Это возбудило моё воображение. Я ввёл в спектакль персонажей в чёрном: нечто таинственное. Это для европейцев интереснее. В нашем спектакле чёрные люди вначале – только функции для перестановки декорации, они не должны вызывать никаких ассоциаций типа того, что они бесы, но постепенно, ближе к финалу, эти чёрные фигуры начинают играть свою роль. Они поставили декорации и вдруг остались на сцене. А к концу спектакля они вообще со сцены не уходят.

Что меня вообще восхищает в Достоевском (а я ведь ставил и «Преступление и наказание», и «Идиота»), так это то, что все его персонажи созданы не из одного исходного лица. Эта ситуация идеальна как для актёра, так и для режиссёра. На сцене в персонажах должны соединиться противоположности. Михаил Бахтин сказал, что сознание героев Достоевского диалогизировано. Им необходимо много говорить, чтобы их поняли.

Нам надо работать над тем, чтобы зрители поняли, куда стремятся персонажи. Через две репетиции мы выходим на сцену. Может, для вас это и странно. Но для меня важно сначала сделать каркас спектакля, чтобы каждый понял, какое место в спектакле он занимает.

В инсценировке 24 сцены. Каждый день утром и вечером мы будем работать по две. Это облегчит работу.

Я должен сказать, что вначале я предложил Галине Волчек «Преступление и наказание», но она выбрала «Бесов». Может быть, из-за каких-то политических параллелей? Не знаю. В своё время идеологический подтекст романа был решающим в выборе этого произведения для постановки. Достоевский вечен всегда. В нём есть вечная историчность событий. Он даёт понять, что с помощью некого сумасбродства может произойти нечто революционное. Революционеры никогда не скрывали своих мыслей от писателей. Они всегда были их союзниками. В этом романе есть нечто, что будет понятно всем, во все времена. Человек недоволен всегда тем, что есть. И он ищет выход из этого положения. Мы видим, как сложен человек и каковы его устремления».

Пани Кристина Вайда (жена режиссёра, сценограф спектакля): «Я должна сказать всем вам, с каким огромным трудом мы получили разрешение на постановку «Бесов» в Кракове. Когда с краковскими «Бесами» мы были на гастролях в Лондоне и имели оглушительный успех, советское посольство устроило скандал, по какому праву в Лондоне играют «Бесов». После возвращения из Лондона в Варшаву нас никто не встречал и не поздравлял. Мы плакали от своего бессилия».

Анджей Вайда: «Да, да. Так всё и было. Я был так наивен, когда в начале 70-х годов, после премьеры спектакля «Как брат брату» в «Современнике», на банкете тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева спросила: «Пан Вайда, что я могу для вас сделать?» Я ответил, что очень хотел бы поставить «Бесов», но Галя так больно наступила мне на ногу, что я понял неуместность своего ответа. Оказалось, что надо долго жить, чтобы всё-таки поставить «Бесов» в России. Тайна успеха нашего будущего спектакля в том, с какой энергией актёры будут существовать на сцене.

И ещё об одном. Я не думал, что доживу до постановки «Бесов» в России. Так сложилось, что «Бесов» я ставил в Америке, в Японии, снял фильм на французском языке, но никогда не слышал «Бесов» на русском языке. Это будет прекрасный момент в моей жизни! Давайте начнём читать пьесу, и я очень надеюсь, вернее, ожидаю от актёров «Современника» фантастических сюрпризов. За этим я сюда и приехал».

«Литературная газета»,
18 февраля 2004 года