Версия для печати

После победы

В «Современнике» поставили спектакль про войну и мир

Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера «Враги: история любви» долгое время считался несценичным. Во всяком случае, никто не брался перевести на язык театра эту невероятно подробную историю людей, прошедших через советские и нацистские лагеря. Первым в мировой практике это сделал ученик Товстоногова, художественный руководитель театра «Гешер» в Тель-Авиве Евгений Арье. Его же Галина Волчек и пригласила поставить «Врагов» на сцене московского театра «Современник».

Очередной спектакль о жертвах политических репрессий пополнил репертуар «Современника», для которого анализ истории ХХ века всегда был одной из важных задач. Только на этот раз речь идет не о тиранах вроде Сталина, а о запутанной семейной драме, превратившей затравленного войной человека в многоженца. Действие происходит в пятидесятые годы в США: после войны прошли годы, но эмигрант Герман Бродер (Сергей Юшкевич) по сей день слышит ее отголоски. Они звучат в грохоте нью-йоркского метро, о войне напоминают газеты и рассказы ближних. И, кажется, что жуткое прошлое навсегда захватило Бродера в свои цепкие лапы. Ему ночами снится концлагерь, он не может забыть, как скрывался от фашистов в стогу сена и как однажды фашистский штык коснулся его головы, но, к счастью, не проткнул.

На своей бывшей служанке Ядвиге (Алена Бабенко), которая прятала его в стогу, он и женился из чувства благодарности. От беспросветной скуки завел себе страстную любовницу – рыжеволосую еврейку Машу (Чулпан Хаматова), которая готова заниматься любовью даже в телефонной будке. И вдруг, словно из прошлой жизни, объявляется его первая жена Тамара (Евгения Симонова), которую, как он считал, фашисты расстреляли вместе с детьми. Другой от создавшейся ситуации сошел бы с ума. Но герою Юшкевича достался безвольный характер Андрея Бузыкина из «Осеннего марафона». Порой кажется, он просто плывет по течению (будь, что будет), а в момент озарения винит во всем только одну женщину – проклятую войну. Не прыгать же с моста, раз так сложилось? Бродер и не торопится изменить ситуацию – он знает, что нужен каждой из своих жен и они, как говорится, никуда не денутся. Не пугает его известие о том, что Ядвига беременна, а когда о беременности сообщает Маша, он, кажется, не противится и этой новости.

Это мужчина, из которого война вытравила не только мужество, не только умение сделать решающий шаг, но и стерла всякую способность радоваться. Единственное, что помогает ему отвлечься от тяжких воспоминаний о концлагере, – половая жизнь, которую он умудряется вести с каждой из трех своих женщин, не обращая внимания на упреки о слабовольном характере. «Такие, как ты, не способны принимать решение. Тебе всегда нужен конвоир, который будет давать указания», – с обидой скажет ему Тамара.

Евгений Арье (совместно с художником Семеном Пастухом) динамично выстроил визуальный ряд спектакля. По заднику сцены временами движутся ширмы-занавесы и словно черным ластиком стирают эпизоды из жизни Бродера (вместе с ними уплывают и декорации из той или иной сцены). Возникает эффект киноленты – бесконечное движение, монтаж эпизодов. Порой на заднике транслируются и видеофрагменты некоторых сцен. Вот героиня Чулпан Хаматовой звонит Бродеру из телефонной будки, установленной здесь же, на сцене. На экране – крупный план. Ее лицо и главное – глаза в момент разговора. Вот Бродер забирается в кровать к своей «умершей» жене Тамаре. На экране видно, что своего мужа обнимает она сочувственно, по-матерински… Несколько раз по сцене (как по реке Стикс?) проплывет лодка. Сначала в полутьме провезет она «умершую» Тамару с двумя расстрелянными детьми (лиц не разглядеть, видны только силуэты). В середине спектакля при солнечном свете на той же лодке проплывет Бродер с Машей на борту. А ближе к финалу лодка увезет на тот свет Машину маму – колоритную Шифру-Пуа (Таисия Михолап).

Спектакль идет без малого три часа. Шаг за шагом погружаешься в трагедию людей, переживших войну, прошедших через лагеря. Но чем дольше рассказывается история, тем меньше сострадания вызывает Бродер (в этом его отличие от интеллигента Бузыкина). Бродеру просто выгодно в своем безволии обвинять войну, которая навсегда приучила его таиться и приспосабливаться.

Виктор БОРЗЕНКО
«Новые известия», 9 февраля 2011 года