Версия для печати

Под сводом небес

"Враги. История любви" И. Башевиса-Зингера в театре "Современник"

Это вторая постановка Евгения Арье по роману Исаака Башевиса-Зингера. Первая со¬стоялась в Израиле, в театре "Гешер". В "Современнике" она появилась по инициативе само¬го театра, и теперь российский зритель теперь тоже познакомится со сценической версией этого сюжета.

Исаак Башевис-Зингер — еврейский писа¬тель, эмигрировавший в США из Польши в се¬редине 30-х годов и впоследствии ставший но¬белевским лауреатом. Его роман "Враги. Исто¬рия любви" — о жертвах нацизма, до конца своей жизни не изживших в себе страха наси¬лия и геноцида. Хотя действие происходит в начале 50-х годов в Нью-Йорке, все евреи, на¬шедшие здесь себе пристанище, — недавние узники нацистских концлагерей. Даже при слу¬чайной встрече, вглядываясь друг другу в лица, они задают собеседнику все тот же привычный вопрос: "Где мы могли видеться — Освенцим, Треблинка?.."

Главный герой повествования, писатель Герман Бродер, выжил во время войны бла¬годаря польской крестьянке Ядвиге, не¬сколько лет прятавшей его от фашистов на своем сеновале, — и вот теперь Герман с Яд¬вигой в Нью-Йорке. (Меж тем, ему известно, что его жена Тамара и двое их детей не спас¬лись и были расстреляны.) Но, несмотря на то, что трогательная, преданная Ядвига до сих пор заботится о нем, как о ребенке, Гер¬ман страстно влюблен в красавицу Машу (тоже прошедшую концлагерь), у которой он тайно снимает комнату на другом конце го¬рода. Таким образом, живет на два дома, раз¬рываясь физически и страдая душевно. Маша, эта истинно роковая героиня, давно разбила мягкое и влюбчивое сердце Германа, давно взяла над ним абсолютную власть. Но и это еще не все. Восстает из небытия чудом выжившая и долго скитавшаяся в поисках своего мужа Тамара, представ перед ним в своей еще не увядшей красоте. Так что те¬перь вокруг Германа целых три любимых и любящих женщины. Он же, невольник мяг¬кости и деликатности собственного характера, выглядит человеком, по крайней мере, не способным принимать решения. Но какое решение тут возможно? Ведь герой оказался там, где, как выяснилось, времени не суще¬ствует, где времена слились в некое общее измерение, перемешав прошлое, настоящее и будущее. И сейчас все эти неприкаянные души, скитающиеся во времени и простран¬стве и лишенные истинного пристанища, жаждут лишь одного: обретения родины друг в друге, и может ли кто-нибудь это стремление осудить?

На сцене есть этот отблеск "вневременно¬го и вечного", в том холодном и печальном космическом шатре, под сводами которого разворачиваются события. И здесь именно сценография Семена Пастуха дает образный контрапункт действия, построенного в обыч¬ном бытовом, жизнеописательном стиле. Ча¬стные домашние сцены, играемые обыкно¬венно и просто, "перелистываются" скользя¬щими черными фурами — "страницами жиз¬ни", неумолимо и ритмично, как фатум, сме¬няющими друг друга. Порой проплывает лодка, увозящая в царство мертвых того, кого уже не стало. Порой с небес падает снег, благословляющий влюбленных, и, как все¬гда, прекрасный и вечный.

Распределение ролей, которые играет один состав, сделано так, чтобы вызвать нашу живую симпатию и ясное понимание всех этих людей. Да, вокруг Германа оказа¬лось три классических женских типа — и не¬возможно предпочесть какой-то один, по¬скольку все они универсально дополняют друг друга. Ядвига в исполнении Алены Бабенко — это "сестра", вечная девочка с бело¬курыми косами, типичный ангел-хранитель. Тамара (Евгения Симонова) — "вечная мать", со своим всепрощающим взглядом и хрусталь¬ным возвышенным голосом. (Многолетний опыт всех романтичных и добродетельных ге¬роинь актрисы без зазора уложился сейчас в эту формулу.) Ну, а Маша — "вечная любов¬ница", еврейская Карменсита; Чулпан Хаматовой, наверное, нет равных в изображении роковых прелестниц и мучительниц мужских сердец. Самого героя сыграл Сергей Юшке¬вич, и мы ощутили его сложность, благород¬ную мягкость и чувственность. Этот неволь¬ник чести и любви, порой похожий на ребенка в своей доброте и непосредственности, сек¬суален именно так, что мы непрерывно чув¬ствуем его мужской шарм, оказываясь под его обаянием. В самом начале он раздевает¬ся перед нами донага, показывая свое круп¬ное, красивое и сильное тело, — когда его, как ребенка, купает в ванне Ядвига. И неда¬ром все постельные сцены с его женщина¬ми проецируются на огромном экране — чтобы мы видели, какой он необыкновен¬ный любовник, если уж речь здесь идет о чувственной любви...

Так чем же эта история закончится? Тем, что судьба сама расставит все по местам. А положиться на судьбу порой бывает единст¬венно верным решением.

Ольга ИГНАТЮК
«Современная драматургия» № 2, 2010 год