Версия для печати

Будь готова!

"Голая пионерка" Михаила Кононова на Другой сцене театра "Современник" вызовет бурные споры, но это не помешает ей стать одним из самых заметных явлений театрального сезона

Роман свой писатель Михаил Кононов предлагал в различные журналы и издательства более десяти лет кряду. Рассказывают, что его едва не опубликовали в "Советском писателе", но в последний момент взбунтовались "простые люди" - корректоры и наборщики. Опубликован он был в 2001 году, к счастью, публикация обошлась без скандала, но теперь уже режиссер Кирилл Серебренников, согласно закулисной молве, несколько лет ходил по театрам с идеей постановки "Голой пионерки". Решился театр "Современник" и - так уж вышло - выпустил спектакль за два месяца до юбилея Победы. Из этого внезапного соседства на самом деле не следует ровно ничего: ни автор, ни театр ничуть не кощунствуют и даже разоблачениями, которыми сейчас уже никого не удивишь, не занимаются. Другое дело, что они нарушили табу, вмешавшись в самый устойчивый миф новейшей истории. Великая Отечественная война показана здесь глазами 14-летней девочки, каждую ночь совершающей подвиг во имя грядущей победы. Мужской коллектив, да еще перед лицом смерти, известно чего требует, а Маша Мухина на их притязания отвечает, как положено пионерке: "Всегда готова!"

Псевдопатриотический шум по поводу постановки, если вдруг случится, несомненно, будет зряшным. Кирилл Серебренников умудрился поставить по-настоящему патриотический (если под патриотизмом понимать любовь к своему народу, а не к пустым словесным штампам) спектакль, целомудренный настолько, что диву даешься. От него по привычке ждали бойкого стеба, а он выдал чистую как слеза трагедию. С таким, правда, скоморошеским оттенком, отчего вся эта история сделалась еще более страшной. Поскольку замахнулись тут не на одну только "голую пионерку", а на весь народ разом. Маша Мухина - она ведь и есть русский (он же советский) народ, героический, униженный, богооставленный и фанатичный. Столь мощно и глубоко затеянных спектаклей у нас сейчас днем с огнем не сыщешь, все больше по верхам скачут, трюки демонстрируют, публику развлекают. Это когда-то легко произносилось о деятелях театра: "властители дум", а что это такое на самом деле - забылось за 20 последних лет. Оказывается, вот что: посмотрел спектакль, ушел домой, а он не отпускает. Время проходит, а ты все думаешь о том, что увидел. "Голая пионерка" как раз тот самый случай.
Как и роману, спектаклю предпослан длинный подзаголовок, объясняющий его стилистику и его тему: "Музыкально-батальная мистерия с бодрой войной и чистой любовью, с цирковыми аттракционами и настоящей Любоффь Орловой, а также зафиксированным явлением Пресвятой Богородицы и стратегическими ночными полетами абсолютно голой пионерки!" Это и в самом деле мистерия, советский рай и советский ад слились тут в одно неразрывное целое. Здесь генерал в красной шинели, с белой маской на лице, плача (приставляет к маске большую стеклянную слезу), расстреливает своих солдат. Здесь на мотив церковных мелодий поют "Широка страна моя родная", а полк солдат представлен поношенными, сослужившими службу сапогами, которые безжалостно швыряют направо и налево - в строй, в бой и на смерть. Здесь фронтовой, торопливый и мучительный для Мухи секс показан как отчаянный пионерский подвиг. Меж раскинутых ног - школьный барабан, а солдаты один за другим колотят по нему палочками: трах-тах-тах!

"Я из пушки в небо уйду, диги-диги-ду!" - кокетливо подмигивая залу, извивается на белой простыне Любовь Орлова, любимица властей и простого народа, а следом за ней Мухина Мария тоже в небо рвется, прямиком со своего боевого "максима". Каждую ночь она, как валькирия, летает через линию фронта к блокадному Ленинграду, выполняя тайное задание генерала Зукова. Он-то точно знает, что и как делать надо. А слово "надо" для советского человека - святое слово. Его все старшие товарищи ответственно произносят - пионервожатый, школьный учитель, комиссар, генерал, СМЕРШ, Машу расстрелявший, ну и Сталин, конечно. И Бог тоже отчеканил бы Мухе это слово, если бы он на самом деле был, но все пионеры твердо знают: его нет. Вместо него у нас - вера в светлое будущее. Чулпан Хаматова, играющая Машу, тоже в каком-то смысле подвиг совершает. С такой отдачей, так страстно, так безоглядно сейчас мало кто играет - не принято. Такое ощущение, что для нее нет никаких преград, она может выполнить любое задание режиссера, и воздушная трапеция, на которой летает ее Муха, актрисе столь же покорна, как сценические подмостки.
Интересно, что спектакль "Современника" едва только вышел, а уже вызвал бурную реакцию коллег-критиков, и наверняка не только их одних. От совершенства он и вправду пока далек, ритмически не устоялся, грешит излишествами и т. д. Только вот где это совершенство мы в последний раз в театре встречали? Вот то-то и оно. Но к Кириллу Серебренникову у нас относятся как-то особенно пристрастно. То, что другим прощается с легкостью необыкновенной, ему ставится в укор с эмоциональностью, достойной лучшего применения. Что-то такое в нем есть, кроме серьги в ухе, что задевает, раздражает и ослепляет чувствительных собратьев по перу. Потому что только ослеплением можно объяснить упрямое нежелание заметить очевидный скачок в его режиссуре, в трех подряд спектаклях этого сезона (кроме "Пионерки" - "Изображая жертву" и "Лес" в МХТ им. Чехова) особенно явный. Увлекался он формальными штучками сверх меры, но вот же, налицо прогресс - и содержание (крупное, заметим, содержание), как оказалось, его волнует не меньше. Не желают видеть - конъюнктура, говорят. Утешает только одно: задевает, значит, не оставило равнодушным. Поскольку многие спектакли, снисходительно нами поощряемые, растворяются в памяти практически на следующий день после написания рецензии.

Марина ЗАЙОНЦ
«Итоги», №10 9 марта 2005 года