А.Н.Островский

ГРОЗА

В ритмах гибельного танго

Нина Чусова поставила в «Современнике» спектакль о страсти

Раньше на либеральный «Современник» партийное начальство смотрело косо. Только после отставки советский начальник большого ранга рисковал «засветиться», посетив «Голого короля» Шварца, как это сделал в 1964-м Никита Хрущев. Сейчас театр в фаворе – на премьеру «Грозы» в «Современник» приехал президент страны Владимир Путин.

Влюбившись в актрису Любовь Косицкую, Островский сделал ей царский подарок – пьесу «Гроза» с ролью Катерины, написанной с нее и для нее. Вплел в текст художественные перифразы ее рассказов о детстве: о молитвах в деревенской церкви, о цветах, детские мечты о полетах. Островский дал Катерине то соединение страстности и нежности, которое его пленяло в актрисе. Внезапно вспыхнувшая, шальная любовь драматурга подтолкнула его к созданию пьесы, где центральной стала тема настоящей страсти. Не платонической любви, не возвышенного служения, не светского кокетства, а той обжигающей лихорадки в крови, от которой мутится в голове и трескаются губы. Того безумия, когда мужняя жена, позабыв все на свете, убегает в овраг к полюбовнику. Современники, частью шокированные, частью восхищенные, засвидетельствовали, что никогда ранее грех с такой откровенностью на театре не представляли. Драматург-полифонист, Островский тему греховной любви сплел с темами русского самодурства и домостроя, гнета и скуки провинциальной жизни, с волжскими просторами, с гибельной и очищающей темой грозы. Выстроил для своей героини целый приволжский город, населив его необыкновенными людьми: жадными купцами, изобретателями, лихими парнями и отчаянными девками, суровыми свекровями, странницами и местной сумасшедшей барыней.

Режиссер Нина Чусова дала своему спектаклю «Гроза» подзаголовок: «Фантазии на тему». Чусову не заинтересовал городок Калинов с его обитателями. Вместо волжского простора на сцене «Современника» четырехэтажная конструкция с оконными пролетами и гулкими железными лестницами (явная цитата из декораций Сергея Бархина к «Грозе» в ТЮЗе), с подвешенными четырьмя клетками, в которых гулькают голуби. Во втором действии весь задник сцены закроет огромный целлофан, по которому будет барабанить дождь. Похоже, что режиссер в этот раз то ли в силу спешки, то ли безразличия легко заполнила спектакль цитатами из своих и чужих постановок. Свободно компонуя классический текст, Чусова вычеркнула одних персонажей (скажем, сумасшедшую барыню) и вписала других. Практически «не заметила» все мотивы пьесы, кроме центрального – тема страсти. А почти всех персонажей Островского свела до уровня массовки. Суетятся приживалки Дуняшки (Полина Рашкина, Яна Романченко, Дарья Фролова). Они то накрывают стол, то напевают что-то, то молятся (и эта молитва смотрится вставным эстрадным номером). Лихая парочка Дикой (Владислав Ветров) и Кулигин (Александр Олешко), постоянно навеселе, выясняют свои сложные отношения с громоотводами и деньгами. Девица Варвара (Ульяна Лаптева), которая появляется на сцене в очках и с туго заплетенными косичками, по ходу действия резко меняет имидж: лихо распустит волосы по плечам и так прижмет Кудряша (Дмитрий Жамойда) своим наливным телом, что тот крякнет от боли. Безличны и взаимозаменяемы Тихон (Максим Разуваев) и Борис (Юрий Колокольников): оба здоровые, крепкие, спортивные (Борис повыше и покудрявее). Поставив каждому эффектный номер, Нина Чусова явно не захотела выстраивать рисунок ролей, выяснять связи, соединяющие персонажей. Даже фигура Марфы Игнатьевны Кабановой не слишком заинтересовала режиссера. Хотя выбор на эту роль Елены Яковлевой обещал многое. Оставшись без режиссерской поддержки, прекрасная актриса искала подходы к своей Кабановой через недавно сыгранную юродивую Хромоножку в «Бесах». То в ее Кабанихе проглянет вдруг величественная стать Марии Стюарт, а то следователь Каменская, все понимающая и своя в доску. В финальной сцене ее Кабаниха сидит рядом с Катериной и, вздыхая, подтверждает: «Лучше в могилку, чем в постылую домашнюю кровать».

В своих «фантазиях на тему» Нина Чусова создала из трагедии Островского своего рода «жестокий романс» о красной девице, завядшей от сердечной тоски. Многонаселенную полифоническую пьесу свела к монодраме Катерины Кабановой. И, в сущности, можно было бы сказать о решительной неудаче этой попытки. Если бы не Чулпан Хаматова – Катерина. Хаматова играет Катерину не тихой молодой женщиной со светом в душе (как трактовал ее еще Добролюбов), но бедовой девчонкой с острым ощущением краткости отпущенного ей времени. Актриса с какой-то почти пугающей точностью передает все симптомы любовной лихорадки. Растрепанная прическа, не застегнутая кофта, бурные порывы. Прыгающее настроение: то смех, то слезы. Тонкое тело колотит нервная дрожь. Ее Катерина то грубит и дразнится, то ласкается. Делает собеседнику больно, и тут же стремится его приголубить. Глядя на ее Катерину, понимаешь, что тут нужен врач, который пропишет неделю постельного режима в одной кровати с Борисом. И ничто другое не поможет. Без Бориса ей «скучно». В устах Катерины-Хаматовой это слово теряет оттенок томности. От такой скуки вешаются или кидаются в пропасть. И понятно, что для Катерины скучно и постыло все, что «не Борис». И вся ее жизнь в объятиях ласковых рук высокого красавца. Почти со злобой скажет ему: «Твоя теперь воля надо мной, разве не видишь!». Нина Чусова дарит им длинную любовную сцену: наверху в клетке с голубями. Признается Катерина в своем грехе посреди домашнего спектакля не в испуге от грозы, не от нестерпимости душевных мук. Но от невозможности находиться далеко от Бориса. Последний раз коснуться, хотя и кинувшись к нему на виду у всех…

К брошенной Катерине режиссер потеряет всякий интерес. И ввиду отсутствия Волги отправит ее карабкаться по веревочной лестнице непосредственно в небеса. А что гроза? А гроза прошла мимо, стороной, оставшись только в названии.

Ольга ЕГОШИНА
«Новые известия», 20 апреля 2004