А.П. Чехов

СЕРёЖА

Внук Олега Ефремова стал учителем

Вольное сочинение по мотивам чеховских рассказов "Сережа", поставленное на "Другой сцене" "Современника" учеником курса Олега Кудряшова Кириллом Вытоптовым, стало едва ли не самым ожидаемым московским дебютом текущего сезона.

Практика показывает, что если из какого-нибудь enfant terrible порой выходит толк (а порой, разумеется, и не выходит), то из добропорядочных отличников факультета режиссуры в лучшем случае выходят добропорядочные преподаватели этого факультета. Кирилл Вытоптов в своей дебютной работе пока выглядит именно что послушным отличником. В его спектакле все приглядно и профпригодно, но как-то вторично. Заимствовано. Ни своего режиссерского почерка, ни своей интонации.

Хотя учился Вытоптов на курсе у Кудряшова, слагаемые его театральной эстетики восходят скорее к Петру Фоменко. Начало "Сережи" впрямую отсылает к работам выдающегося мастера кружевной режиссуры: участницы спектакля весело порхают по сцене в формах юных гимназисток, создавая атмосферу общей милоты. С той же обаятельной непосредственностью сделана и следующая "конная" сцена: герои ведут светскую беседу, оседлав подлокотники диванов и с удовольствием пришпоривая своих неопасных скакунов.

Хороши эпизоды ухаживания двух молодых людей за двумя обворожительными сестрами Варей (Полина Рашкина) и Манюсей (Дарья Белоусова играет ее эксцентрично, ни дать ни взять Шарлотта из "Вишневого сада"). Особенно удается Илье Лыкову (штабс-капитан Полянский) сцена кормления одной из сестер мороженым с ложечки, а также последующий поцелуй героев прямо с ложечкой во рту. За все это Кириллу Вытоптову (а заодно и всем занятым в спектакле артистам) можно поставить твердую "пятерку".

Собственно, начало спектакля, ограничивающееся обворожительными домашними шалостями, и является самой высокой эмоциональной и театральной точкой спектакля. То, что должно быть всего лишь зачином, фактически становится кульминацией. Далее действие вянет-пропадает.

Пора бы сказать несколько слов о самом действии, точнее, о сюжете спектакля. Ведь если молодой режиссер не смог предложить нам сколько-нибудь оригинальной театральной формы, то он - смеем надеяться - имел за душой некий неожиданный взгляд на выбранные им литературные первоисточники. В основу "Сережи" легли два рассказа Чехова - "Учитель словесности" и "Страх" (рассказ, на мой взгляд, гениальный). Идея объединить их, в общем, имеет под собой основание.

Если совсем коротко, в "Учителе словесности" речь идет о том, как молодой преподаватель гимназии Сергей Никитин влюбляется в ребячливую девушку Манюсю Шелестову, сватается к ней, женится и, обретя вроде бы семейное счастье, вдруг понимает, как скучна и неинтересна жизнь в провинции, какими недалекими, в сущности, людьми он окружен. Его душа взыскует чего-то большего, и Никитин мечтает убежать от пошлости жизни в Москву. Типичный, прямо скажем, чеховский мотив. В "Учителе словесности" мы видим молодость героя и его прекраснодушные надежды. В рассказе "Страх" нам явлен крах надежд. Женившийся некогда по любви Дмитрий Силин рассказывает, как страшна жизнь, в которой чужие друг другу люди продолжают совместное существование, а лирический герой повествования слушает его исповедь, будучи влюбленным в его жену.

Учителя словесности Никитина играет в первой части спектакля Никита Ефремов, еще один представитель славной театральной династии. Видно, что он артист от Бога. Органика, обаяние - все при нем. Иногда вдруг - на секунду - он становится до боли похож на деда. Но это именно мимолетное сходство. Промелькнуло и ушло. Но беда в том, что Никита Ефремов хорош тут не в роли. Он просто хорош как носитель неких актерских умений. Для того чтобы сыграть роль, создать характер, надо, чтобы ему эту роль выстроили. А она тут не выстроена вовсе.

Если бы в рассказе "Страх" Никита Ефремов преобразился из Сергея Никитина в Дмитрия Силина, мы бы имели дело с историей взросления героя, постигающего трагизм простой, обыденной, не исполненной катастроф жизни. Тогда Ефремову было бы что играть. Но по воле режиссера он превращается в неудачно покусившегося на адюльтер лирического героя рассказа. То есть, проще говоря, отступает на второй план. Роль же Силина отчего-то достается Илье Лыкову, игравшему в первой части двух героев второго плана. В результате действие, вроде бы претендующее на некоторую центростремительность - все ж таки спектакль называется "Сережа", - оказывается совершенно расцентровано. Его сквозная линия теряется. А рассказы не дополняют друг друга, а как бы немного друг другу мешают.

Но самое обидное, что если милый щебет в первой части еще как-то держит зрительское внимание, то вся вторая часть, призванная явить нам трагизм бытия, оборачивается банальной скукой. Вот так между сценической скукой и обаятельной милотой и зависает этот дебютный спектакль Вытоптова. И нам остается лишь надеяться, что между ними не зависнет вся наша молодая режиссура, на которую мы по-прежнему возлагаем так много надежд.

Марина ДАВЫДОВА
«Известия», 4 марта 2011 года