Петр Хотяновский, Инга Гаручава

ПОЛЕТ ЧЕРНОЙ ЛАСТОЧКИ,
или ЭПИЗОДЫ ИСТОРИИ
ПОД УГЛОМ 40 ГРАДУСОВ

Цари тоже носят шинели

"Полет черной ласточки". Современник

Юбилей Победы закономерным образом влияет на премьерную ленту текущего сезона. Спектакли, прямым или причудливым образом связанные с военной тематикой, появляются регулярно. Например, Современник на Другой сцене выпускает уже вторую милитари-историю подряд. Первой была "Голая пионерка" Кирилла Серебренникова, бьющая наотмашь и шокирующая затрудненным, горячечным дыханием. Новый спектакль с красивым названием "Полет черной ласточки" по пьесе Петра Хотяновского и Инги Гаручава "Шинель Сталина" сочинен в принципиально иной, медитативно-алхимической стилистике. Что соответствует творческому кредо режиссера Владимира Агеева.

Можно сказать, что в "Полете..." Агеев не изменил собственным традициям. Начиная с выбора материала: история, происходящая вне земного измерения, - идеальный вариант для режиссера. И если поначалу к теме пьесы возникали вопросы, то Агееву удалось полностью оправдать появление этого названия. Соответственно выбран и подзаголовок спектакля - "Эпизоды истории под углом 40 градусов", и жанр - фантасмагория. А пресловутая фигура "вождя всех времен и народов" здесь не выглядит ни культовой, ни, наоборот, разоблаченной: это существо абсолютно потустороннее. И от исторической действительности легко удается абстрагироваться. Время действия - двое суток, что Сталин провел между жизнью и смертью, уже пребывая в бессознательном состоянии. А герой спектакля - даже не сам Сталин, а нафантазированный им самим образ. Сей "фантазм", впрочем, чувствует себя прекрасно: танцует, мечтает, распоряжается, вгоняя всех в законный страх и трепет, и видит сны, герой которых - другой обладатель шинели, гоголевский Акакий Акакиевич Башмачкин, несправедливым ограблением которого Сталин искренне возмущается. Только иногда он внезапно вздрагивает, словно молния прожигает его с ног до головы. Но приступ проходит, и герой опять становится собой: разоблачает между делом плетущийся вокруг него заговор и готовит жуткую операцию под названием "швейцарский сыр". И если в первом, довольно разговорном акте он еще близок к земному облику, то во втором, запредельно-мистическом и более режиссерски цельном, уже полностью инфернален. Неспроста его в глаза называют сатаной, а его Женщину - ведьмой. Последнее не совсем точно: воздушная идейная красавица, возникающая из ниоткуда и проходящая путь от сиделки до законной жены, - не кто иная, как смерть героя. Та самая "черная ласточка". Символист Агеев верен себе: образ невесты-смерти всегда был близок и любим приверженцами этого стиля. А еще - в окружении светящихся алым отблеском колонн неспешно прогуливаются призраки, принимая облик то посетителей танцзала, то поющих на свадьбе цыган, то военных в похоронной процессии. Кто они: "почтенные старые тени", фантазии вождя или его грехи, загадочно покинувшие пространство прямо перед его переходом в мир иной?..

Сталина играет Игорь Кваша, чьими героями по большей части были "слабые мира сего", люди интеллигентные, способные в лучшем случае на крошечный частный бунт. В "Полете..." актера просто не узнать. И дело вовсе не в портретном гриме. Проявилась в нем, с одной стороны, пугающая повелительная жесткость, а с другой - легкость существования в стилистике абсолютно условной. Его вождь неуловимо и неумолимо мутирует из нормального "кавказского мужчины" в монстрообразное существо, для которого смерть - только начало пути к подлинному величию. Сочетая человеческие интонации и потустороннюю сумрачность, Кваша достигает замечательного эффекта. В чем, безусловно, заслуга и режиссера: мастерством работать с актерами, создавать им новый облик Агеев всегда славился. Меньше повезло спектаклю с Женщиной - Марией Аникановой. Молодая актриса порой существует вне контекста, впадая в пафосный пионерский задор, уходя в "шум и пыль" в ущерб внутреннему движению. Зато очень хороши Валерий Шальных - портной-еврей, "автор" пресловутой шинели, и Владислав Федченко - отец Евлампий, совершающий бесовскую свадьбу. Они олицетворяют два противоположных начала - темное и светлое - в личном поле вождя. Кружат вокруг героя, гневаются друг на друга, оба бессильные в своей борьбе за него. А герой тем временем примеряет корону - не то венчальную, не то царскую, слушает надрывный романс "Не для тебя..." и с удивлением узнает по радио о собственной смерти. Он настолько целен сам по себе, что никакие силы не в состоянии обладать его душой. Возможно, оттого, что души-то у него и нет. Неспроста в великолепном, эффектном финале на заднике проступят "красные глаза дьявола", а неподвижную фигуру вождя будет сопровождать закадровый монолог, заканчивающийся словами "мы никогда не умираем". А что же пресловутая шинель, снабженная заговорщиками отравленными пуговицами, праздник имени которой собирался учредить вождь? Ею на несколько минут завладеет офицер охраны - чтобы вскоре погибнуть в конвульсиях под немигающим взором "самого". Спектакль Владимира Агеева - не о политике или "частной жизни знаменитостей", подобные вещи режиссера просто не интересуют. "Полет черной ласточки" - это красивая история о наших страхах, рождающих мифы. Природа человека - из разряда малоизведанных материй. И режиссер красноречиво и мудро демонстрирует нам материальность мыслей и возможности нашего собственного подсознания.

Алиса НИКОЛЬСКАЯ
«Культура», 8-15 мая 2005 года

 

© 2002 Театр "Современник".