Ф.М.Достоевский

БЕСЫ

Покинут ли Россию бесы?

...Низкое, завешанное плотными темными облаками небо сливается с землей - кажется, вязкой, сырой. И в этом пространстве, в этой беспредельности сходятся, сталкиваются и расходятся существа. "Два существа в беспредельности", - так определял место встречи своих персонажей Достоевский, понимая слово "существа" как нечто возвышенное. В пространстве спектакля "Бесы", выстроенном режиссером Анджеем Вайдой и художником Кристиной Захватович на сцене театра "Современник", понятие "существо", скорее, относится к ущербным, трагифарсовым персонажам. И от этого еще ниже придавливает покрытое облаками небо, и от этого еще более вязкой кажется земля...

Премьера "Бесов" в постановке Анджея Вайды на сцене театра "Современник" - долгожданная и громкая - оставляет впечатление двойственное.

С одной стороны, Анджей Вайда - культовый режиссер, чьи фильмы по праву составили эпоху в мировом кинематографе, а немногочисленные спектакли заняли значительное место в истории польского театра. Особенно - "Бесы", поставленные Вайдой три десятилетия назад в краковском театре "Стары". Спектакль произвел тогда эффект разорвавшегося снаряда - он был настолько обжигающе современен и ошеломляюще смел, что зрители запомнили его на долгие десятилетия. Особенно счастливцы, которые принадлежали к той исторической общности, что звалась "советский народ". Для нас, живших, по словам А.И. Герцена, "с платком во рту", спектакль Вайды стал откровением о самих себе.

И вот сегодня мы смотрим спектакль Анджея Вайды у себя дома - в бесконечно изменившейся реальности, где имена и смыслы Достоевского и Альбера Камю (автора инсценировки романа под названием "Одержимые") успели за эти десятилетия не только войти в наш культурный обиход, но и благополучно его покинуть, вновь став из круга общего чтения достоянием одиночек, продолжающих читать серьезную литературу вопреки времени дайджестов.

Первая крамольная мысль на спектакле: неужели мы дожили до того времени, когда идеи Достоевского остались лишь достоянием истории, а к нам уже прямого отношения не имеют, потому что миновали времена оголтелого социализма и социалистов?

Мы уже успели подзабыть "темное царство" социализма и гораздо охотнее вспоминаем мерцавшие в его глубинах "лучи света", но разве лишь этим был велик роман "Бесы", где аллюзии напрашивались сами собой? Сегодняшняя реакция зрительного зала - смех на хлесткие определения, вроде "Россия - игра природы, но не ума", рассуждения о том, что соус из зайца не приготовить без зайца, сообщение о назначенном на май акте - скорее наводит на мысль о том, что мало кто знает (или помнит) текст романа, чем на ощущение живой современности.

Мы прожили то, что прожили, и получили то, что заслужили. Сделаем ли какие-то выводы? Кто знает... Не в первый и - увы! - не в последний раз уроки истории и литературы оказались невыученными.

Достоевский предупреждал, а Камю следом за ним регистрировал, к чему привело бесовство в нашей отдельно взятой России. Но это бесовство было строго идеологически определенным. Достоевский предупреждал о времени, когда "идея выходит на улицу" и начинает уничтожать сама себя, но идея, предложенная в инсценировке Камю, состарилась и сама себя истребила, ничего не предложив взамен. Если бы мудрый Анджей Вайда, по особенному чутко ощущающий категорию времени (что всегда так влекло в его фильмах), сделал инсценировку сам, а не ограничился поправками к Камю, наверное, это мог бы стать спектакль о подлинном бесовстве нашего времени, начала XXI века: о терроризме, ошеломляющей безграмотности, угасающих культурных традициях... Да мало ли о чем еще!..

Во времена, лишенные какой бы то ни было идеологии, необходимы резко очерченные характеры - этого-то как раз в спектакле нет. Есть рваное повествование, о смысле которого вряд ли догадается тот, кто не удосужился "Бесов" прочитать. А в тех фрагментах характеров и судеб, что предстают на подмостках, наиболее выпуклыми и выигрышными, по иронии судьбы и времени, становятся те, что менее всего волновали Камю, так как не несли определенной идеологической нагрузки. Марья Тимофеевна (Елена Яковлева) и капитан Лебядкин (Сергей Гармаш) - чуть ли не единственные персонажи с историей и судьбой, потому и сыграны артистами выпукло, выразительно, страстно. Тихон (Рогволд Суховерко) пострадал едва ли не более остальных. У этого важнейшего для Достоевского персонажа отняты главные слова: ведь именно Тихону дано точно определить причину метаний Ставрогина (на редкость бледно воплощенного Владиславом Ветровым) с помощью Священного Писания: "Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч!". Причем настолько, что в Ставрогине начисто отсутствует какой бы то ни было магнетизм, непонятно, что так влечет к нему мужчин и женщин, почему именно ему уготована Петром Верховенским

(Александр Хованский) роль Ивана-царевича. Есть очень интересные моменты у Варвары Петровны (Тамара Дегтярева), Степана Трофимовича (Игорь Кваша), но создается впечатление, что артисты загнаны в жесткие рамки трагифарса, вынужденно играют пародию там, где смысл куда шире пародии. Например, в расуждениях Степана Трофимовича об идеалах, о нравственных исканиях людей 40-х годов.

Надо было прожить ту историю, которую мы прожили за последние полтора десятилетия, чтобы понять, как, в сущности, мало говорит нам сегодня о нас инсценировка Камю, в свое время казавшаяся такой острой. Но, прожив ее, мы отчетливо понимаем, что в ней нет "бесов" в сегодняшнем понимании этого горького явления, а есть маленький бес с насморком, которого упрекает в романе "Братья Карамазовы" Иван Федорович за то, что ему именно такой экземпляр достался. Нет и "одержимых", о которых думал Камю, создавая свою инсценировку. Менее всего компания, собравшаяся у Виргинских, соответствует этому определению. Тогда что же есть в момент одной рухнувшей идеологии и так и не возникшей другой?

В программке к спектаклю Анджей Вайда обращается к тем, "кто работал над "Бесами" в театре "Современник" со словами: "Достоевский - в чем я убедился, работая во многих странах, - понятен везде. Но достаточно ли его слова и его предсказания услышаны здесь, в России? Покинули ли ее бесы?.. И наступило ли время исцеления, о котором мечтал Достоевский?.. Хочется верить, что это именно так".

Ах, как хотелось бы в это верить!.. Но, наверное, пан Анджей Вайда немного лукавит. Он провел здесь, на родине Достоевского, какое-то время, пока репетировал спектакль. Наверное, ходил по улицам, хотя бы изредка слушал радио, смотрел телевизор, общался с людьми. А значит, не может не знать, как обстоит все на самом деле.

Те бесы покинули Россию, но они породили новых, которым несть числа. И сегодня уже никто не считывает в великих книгах предупреждения и не слышит предсказаний. "Закружились бесы разны..." и кружатся, кружатся там, где низкое небо сливается с землей...

Наталья СТАРОСЕЛЬСКАЯ
«Парламентская газета», 20 марта 2004 года