ГАЛИНА ВОЛЧЕК: МОЕ ХОББИ - ДЕЛАТЬ “ЗВЕЗД” РУКОВОДИТЕЛЬ ТЕАТРА “СОВРЕМЕННИК” - О СЕГОДНЯШНЕМ И ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ СВОЕГО КОЛЛЕКТИВА

Замечательная актриса, талантливый режиссер и художественный руководитель московского театра “Современник” Галина Волчек - еще и прекрасная рассказчица. В настоящее время для Галины Борисовны нет темы более животрепещущей, чем недавняя премьера в ее театре спектакля “Бесы” в постановке знаменитого польского режиссера Анджея Вайды.

— Поставлен спектакль был менее чем за три месяца. Не слишком ли малый срок для столь масштабной работы?

— Я сама не раз ставила спектакли даже за полтора месяца. Если режиссер готов к постановке, и, что немаловажно, готовы его помощники, то дело обычно идет быстро. Еще до того как начались репетиции, пан Анджей два раза приезжал просматривать артистов. Мы показали ему очень много актеров, не только своего театра. Он даже был немножко растерян, как мне показалось, от такой “необъятной” возможности выбора. Для него назначение на роль того или иного исполнителя - едва ли не самое главное в постановке. Мы показали ему также непрофессиональных актеров, в частности, Александра Гордона. Сам Саша очень загорелся идеей сыграть в “Бесах” Ставрогина. Однако Вайда остановился на Владиславе Ветрове, нашем молодом актере. Он у нас только год. Правда, сыграл за это время достаточно много заметных ролей: в спектаклях “Анфиса”, “Сладкоголосая птица юности”, “Три сестры”.

— Чем-то приходилось рисковать в случае с “Бесами” вам, коллективу?

— Рискуешь всегда - и когда над спектаклем работает знаменитый на весь мир Вайда, и сравнительно молодой режиссер, как, скажем, Нина Чусова, поставившая у нас “Грозу”, “Мамапапасынсобака”. Но без риска нельзя двигаться вперед.

— Лично вы вмешивались в работу Вайды?

— Не пропустила ни одной его репетиции. Ощущаю ответственность, когда приглашаю режиссера “со стороны”. В работе театра с Вайдой я была своего рода ретранслятором его идей. Случалось, когда он репетировал с актерами, что-то не получалось. Тогда Анджей просил меня: попробуй с ним (или с ней) сама, а я приду вечером...

— Ваш сын Денис Евстигнеев как-то обмолвился, что вы всегда “надеетесь на худшее”. Это распространяется на личные отношения с людьми или на театр тоже?

— На все вообще. Я легко не живу, к великому сожалению.

— Вы ни разу не сыграли у Дениса Евгеньевича...

— Я очень бы хотела сняться у него в фильме. Он же пока такого желания не проявил. А я не вправе навязывать ему свое мнение.

— Вы вообще в последние годы как актриса не играете.

— Предложений очень много. Но я с этим, как теперь говорят, завязала. Последним моим фильмом стал “Осенний марафон”. Сам по себе фильм замечательный. Однако лично меня он доконал окончательно и отбил всякую охоту сниматься. Думаю, вы не заподозрите, что я из тех, кто хотел бы быть похожим на экране на Софи Лорен. Я прекрасно осознаю свои возможности. Не раз уже была в кино и с зелеными волосами, и с огромной родинкой на носу. Но когда при озвучании “Марафона” увидела себя на экране эдаким монстром, а после него в очередной раз услышала на рынке: смотрите, на самом деле она не такая страшная!.. Нет, увольте. В кино я как актриса никогда не была использована в полной мере. Мне меняли имена, партнеров, но я все равно оставалась некой “злобной тетей Мусей”. Исключение - работа в фильмах Григория Козинцева. Так что если я найду время и внутреннюю потребность что-то сыграть, то сделаю это в театре.

— Может, есть смысл самой снять кинофильм?

— А когда?! Сейчас вот, помимо прочего, готовимся к открытию второй сцены. Мы назвали ее не Малой и не Новой, а - Другой. Важно, что откроет ее не чужой нам режиссер, а Валера Фокин, выросший, можно сказать, в “Современнике”. Наш театр - это творческая лаборатория. Не только для режиссеров, но и для актеров, художников, музыкантов.
Много лет назад, не помню уже, когда именно, мы ставили в театре пьесу “Команда”. И требовалась песня, которая бы стала шлягером. Мне порекомендовали способного парня Игоря Николаева, бывшего одно время гитаристом у Аллы Пугачевой. Пригласила его. Игорь написал действительно хорошую песню. Мы тогда с ним подружились. С тех пор он всегда бывает на наших премьерах, а я - на его сольных концертах.

— Во многих театральных коллективах сейчас открылись студии. “Современник” - один из немногих театров страны, где такой студии нет.

— На это и времени нет, и необходимости в том не вижу. Меня в свое время уговорили взять актерский курс в ГИТИСе. Занималась я с ними, правда, в “Современнике”. Не скрою, с большим удовольствием. Но тут как раз грянула перестройка, навалилось много забот, которых раньше не было. Мне в институте предлагали: вы приходите на занятия, как все: раз-два в неделю. Я ответила, что не могу так и не буду. На том моя преподавательская деятельность и завершилась. Зато много хожу на просмотры в другие студии и театры. Люблю работать с начинающими артистами. Мой азарт, мое, если хотите, режиссерское тщеславие состоит в том, чтобы взять молодого актера и сделать из него “звезду”. Не случайно поставила в свое время “Пигмалиона”! В этом году приняла в штат двух ребят из Щепкинского училища и одного из Театральной академии. Щепкинцы - ученики Коршунова-младшего. Это нынче был самый сильный курс в Москве. Мой завлит Женя Кузнецова, другие мои коллеги едва обмолвятся о появлении на театральном небосклоне кого-то неординарного, будь то начинающий артист или режиссер, бегу смотреть на них.
Валя Гафт как-то звонит и взахлеб рассказывает о парне из Воронежа, с которым где-то там снимался. Надо знать Валю - он кого угодно убедит в чем угодно. Ладно, говорю ему, пусть приходит этот парень, посмотрим. Поначалу он мне “не показался”. А вскоре потребовалось срочно ввести нового исполнителя в спектакль “Три товарища”. Рискнула. Что вы думаете - вошел в состав легко, заиграл замечательно. Сейчас уже штатный актер нашей труппы - Андрей Аверьянов.

— Вашему театру скоро исполнится 50 лет. Насколько сегодняшний зритель отличается от того, кто приходил на ваши спектакли в 60 - 70-е годы?

— Я всегда говорила и говорю своим молодым коллегам, что они не просто моложе нас на 20, 30, 40 лет, они - другие на эти десятилетия. Так же и зритель. Он меняется. Он другой. И в то же время - наш, “современниковский”, остающийся приверженцем психологического театра.
Не так давно шел у нас в очередной раз спектакль “Крутой маршрут”. Я была в тот вечер в театре и с радостью обнаружила, что на этот давний, поставленный еще в начале перестройки спектакль пришло очень много молодых зрителей. Когда я вижу в зале пожилых людей, то понимаю - это те, кто прошел с нами по жизни, верен нам еще с 60-х годов. Но в последние годы они все чаще растворяются в потоке молодых.

— На ваш взгляд, каков оптимальный срок жизни театрального коллектива?

— Смотря как жить!

— Георгий Товстоногов решительно обрывал все разговоры о преемнике, говорил: мне все равно, кто придет. А вам?

— Меня очень волнует будущее “Современника”. Живу ради того, чтобы театр жил, в том числе и после меня. Иначе зачем работать?