Версия для печати

Барону можно, мне — нельзя?!

Михаил Ефремов вернулся. В «Современнике» — премьера

Зачем люди ходят в театр? Если просто: посмотреть на артистов и узнать историю, которую им расскажет драматург. Но в последние сто примерно лет решающей фигурой в театре стал режиссер. Он тот, о ком можно сказать словами директора гимназии в пересказе учителя Кулыгина из «Трех сестер» Чехова: «Главное во всякой жизни — это ее форма... Что теряет свою форму, то кончается», то есть он, режиссер, всему в театре дает форму...

Галина Волчек в «Современнике» поставила «Три сестры». Спектакль, как всегда у '"неё, получился живым, подвижным, ярким. Театральные снобы, знающие пьесу наизусть, будут искать и найдут, наверное, поводы побурчать и даже поехидствовать, но никто, думается, не сможет отрицать того обаяния молодости, которым буквально пронизано и согрето все действо. Послушные воле мастера молодые актеры, да и немолодые тоже, каждый в свою меру страстно и атакующе живут на сцене. Отдельные их работы хочется назвать отменными. В длинную, столетнюю историю пьесы теперь, несомненно, будут вписаны такие актерские работы, как Маша в исполнении Ирины Сенотовой, учитель Кулыгин Геннадия Фролова, точный, крупный, по-своему обаятельный и оттого еще более убедительный, и, конечно, открытие спектакля — Соленый, воплощенный Михаилом Ефремовым.

Надо заметить, что если, скажем, роль Маши во все времена считалась выигрышной, по-особому притягательной для любой актрисы, то Соленый, выписанный драматургом скупо по площади, наоборот, никогда не считался для исполнителя таким уж щедрым подарком. Михаил Ефремов сумел сделать свою роль важным нравственным и психологическим восклицанием в художественной структуре, замысленной и воплощенной Галиной Волчек. По-солдатски грозно и вызывающе вышагивающий с левой ноги, будто бросаясь в пропасть, со своей угрозой Тузенбаху, сделанной в первом акте: «Вспылю- и всажу вам пулю в лоб», через хриплый вопль: «Барону можно, а мне нельзя!» — до финального выстрела за сценой Соленый Ефремова эпатирует окружающих с каким-то злорадным самоедством, обращается к людям, населяющим дом Прозоровых, а сам будто смотрит только в себя, в обжигающий его огонь неутоленных желаний и безответных претензий. Одним дано, другим не дано. Соленый из последних. Он уверен, что внешне похож на Лермонтова, он говорит об этом тяжело, без юмора — ну и что?! Он ползет на коленях к Ирине, взорвавшись вдруг любовным признанием, а она — в ужасе! Дуэль с Тузенбахом — не противостояние" благородств, а столкновение пустоты с пустотой. Жалкую судьбу играет - Ефремов, но играет с такой силой, что приходят мысли именно о судьбе и судьбоносности высшего выбора: кому дать — кого обнести.

«Современник» — не просто театр, он театр-судьба. С его началом, с его укорененностью во время, с его мхатовскими переплетениями, с этой повторяемостью дорогих идей — через двадцать лет снова поставить «Три сестры»... Потому и полон театр всегда, что здесь искусство живет как бы в родном и для себя и для нас, современников, доме. Не придешь и будто что-то потерял. Когда-то Михаил Ефремов здесь и начинал, возглавлял даже «Современник-2» — с доброго намерения Галины Волчек. Потом ушел, хорошо играл и спутанно жил. Теперь вернулся. И ведь как хорошо получилось!

Даль Орлов
"Век", №7 16 февраля 2001 года