Версия для печати

Страшная бледность

"Мален" в театре "Современник"

Режиссер Владимир Агеев решил исправить вековую несправедливость – поставил никогда не шедшую в России "Принцессу Мален", первую пьесу знаменитого писателя и философа Мориса Метерлинка.

Режиссуре Владимир Агеев учился у Анатолия Васильева. Одной из первых его постановок была философская "Игра в классики" Хулио Кортасара – спектакль изящный, но вполне эпигонский по отношению к учителю. С годами тяга к философии переросла в пристрастие к мистике, эзотерике и символистским изыскам. В работах господина Агеева явно заметна чересполосица, проще говоря, его шатает из стороны в сторону: то ставит в "Сатириконе" таинственный аж жуть "Маскарад" – и тогда, как говорится, тушите свет. Но иной раз юмор берет верх над глубокомыслием, и тогда получаются "Пленные духи" – смешной апокриф из жизни русских символистов, напоминающий новеллы Даниила Хармса: "Лев Толстой очень любил детей...".
К сожалению, "Мален", выпущенная господином Агеевым в "Современнике",– другой случай. Пьесу-сказку Мориса Метерлинка, после которой глава французских символистов Стефан Малларме объявил в 1889 году 25-летнего бельгийца своим собратом по перу, в России никогда не ставили. Сам Метерлинк декларировал, что его пьесы предназначены для театра марионеток, поскольку актеры вносят в игру много личного, а его персонажи не конкретные люди, а человечество вообще. Пьесами и идеями Метерлинка увлекался в юности Всеволод Мейерхольд, а вслед за ним и его учитель Константин Станиславский. И тот и другой собирались ставить "Принцессу Мален" – сюжет сказки братьев Гримм, превращенный Метерлинком в поэтичнейшую пьесу о любви и таинственном предопределении, обрекающем возлюбленных на смерть. Мейерхольд, говорят, даже придумал для постановки "Мален" нечто совершенно гениальное, но так и не воплотил. Станиславский же в конце концов остановил свой выбор на "Синей птице", более зрелой пьесе Метерлинка, вдохновившей его на один из шедевров МХТ.
После 17-го года "Принцессу Мален" в России не только не ставили, но и не издавали. Вероятно, история печальной крошки Мален, "восковой куколки" с "зеленым лицом и белыми ресницами", казалась вызывающе декадентской. Если кто и вспоминал об этой принцессе, так это поклонники Александра Вертинского. "Из принцессы Мален, вдохновенной и чуткой, / Превратиться в такую слепую овцу!" – пел тот, оплакивая очередную Прекрасную Даму, загубленную мужем-пошляком.
Про спектакль, поставленный Владимиром Агеевым, точнее и не скажешь. Движимый благородной идеей сделать наследие Мориса Метерлинка доступным широким массам, режиссер объединил "Принцессу Мален" с другой малоизвестной пьесой драматурга "Жуазель", дал спектаклю подзаголовок "мистический триллер" и попытался воплотить сказки Метерлинка в этом жанре.
Огромные вращающиеся врата, украшенные завитушками в стиле модерн, и натянутое позади них полотно, на которое проецируется то мрачный лес, то кровавые всполохи, по мысли художницы Марины Филатовой, обозначают владения короля Гиальмара (Анатолий Узденский), отца принца Гиальмара (Артур Смольянинов), влюбленного в юную Мален (Марина Александрова). Король стар, жесток и пляшет под дудку чужеземной королевы Анны (Елена Плаксина), роковой красавицы, поселившейся в его замке и сеющей всюду вражду и гибель. Символистские страсти здесь разыгрываются в ритме комиксов, оттого даже самые неплохие актерские работы выглядят до смешного нелепо, да и облик у героев вполне мультяшный. У Марины Александровой, как сказано в пьесе, лицо отливает зеленью, глаза обрамляют белые клоунские ресницы, а голос приобрел какой-то резковатый кукольный тембр. У королевы Анны ресницы отливают красным, голос хриплый, смех зловещий, а подол платья то и дело распадается надвое, обнажая филейные части.
Режиссеру удалось так перелопатить пьесу, что сцена, в которой старый король и королева-красотка должны убить Мален (символ чистоты и непорочности), тянется бесконечно долго. Злодеи сперва никак не могут окончить свое черное дело, а потом не решаются скрыться и мечутся вокруг трупа, удивительно напоминая Кота Базилио и Лису Алису.
К финалу принц Гиальмар долго гоняется за визгливой Анной с кривым ножом и почему-то все время промахивается. А король потом также долго и подробно сходит с ума, оплакивая гору трупов. Впрочем, некоторые, слишком нетерпеливые зрители выскакивают из зала заранее, а на удивленный вопрос билетеров, едва успевающих открывать им двери, отвечают: "Ну, очень страшно!" Действительно, страшно: а ну как после Метерлинка Владимир Агеев возьмется за символистские пьесы Блока, Гумилева и прочих поэтов Серебряного века.

Алла ШЕНДЕРОВА
«КоммерсантЪ», 31 мая 2007 года