Версия для печати

Чацкий из «кукурузника»

В постановке Римаса Туминаса горе осталось, а с умом вышла промашка

Постановку «Горе от ума» в «Современнике» ожидали особенно нетерпеливо. Назначение Римаса Туминаса художественным руководителем Театра имени Вахтангова, казалось, сорвет все планы. Но премьера все-таки состоялась. В «Современник» на статусный спектакль собрались VIP-друзья театра (политики, деятели культуры, народные артисты, телеведущие, журналисты). Но, кажется, ожидание постановки было более радостным, чем аплодисменты в конце.

Комедия Грибоедова (вместе со «Свадьбой Кречинского» Сухово-Кобылина и горьковским «На дне») относится к тому редкому в русской драматургии образцу произведений, чьи постановки никогда не бывают до конца провальными. Идеальная сбалансированность конструкции, стремительное развитие сюжета, блеск стиха, многообразие предлагаемых смыслов. Хочешь – трактуй как любовную историю, хочешь – как политическую сатиру, хочешь – ищи в ней картину быта и нравов, а хочешь – можно поставить этот почти двухвекового возраста текст как абсолютно «нашего времени случай».
Грибоедов поразительно многосторонний собеседник, легко откликается на любую предложенную режиссером тему. Правда, похоже, Римаса Туминаса «беседа» с Грибоедовым решительно не увлекла. А текст «Горя от ума» режиссеру казался чем-то вроде досадной помехи, которую надо преодолевать любыми способами. Римас Туминас, видимо, так боялся, что публика на спектакле будет скучать, что буквально на каждую минуту действия припас какую-нибудь развлекалочку-погремушку.
Посередь сцены сценограф Адомас Яцовскис выстроил огромную печь-колокольню, на верхних ярусах которой сидят муляжи откормленных голубей. Слева на сцене свален здоровый штабель березовых дров, которые по утрам самолично колет Фамусов (Сергей Гармаш). Этот Фамусов явно вышел на сцену из сериала, а не из грибоедовской Москвы. Расправа его короткая, но убедительная: Молчалин (Владислав Ветров) почесывает бока, а дочка Софья (Марина Александрова) летит от папиного тычка кубарем. В ближайших «шестерках» ходит буфетчик Петруша (Евгений Павлов), который вообще стал чуть ли не главным действующим лицом спектакля «Современника». Петруша и на врагов хозяйских лает, и кусается, и на коленях у хозяина распластывается. А на балу даже изображает живую картину (под романс «Гляжу как безумный на черную шаль»).
Над сценой летает самолетик-«кукурузник» (видимо, на нем прилетел издалека Чацкий – Иван Стебунов). Правда, остается непонятным, как уместились в этом летательном аппарате все тридцать три чемодана, которые вносят вслед за Чацким, да так и оставляют путаться на авансцене.
Развлекалочки в этом спектакле внушительные, малоподвижные, громоздкие и крайне утомительные. Поначалу публика честно пытается понять: почему Чацкий все время говорит плачущим голосом, а Софья так театрально завывает? Почему Молчалин примерно вдвое старше Софьи и Чацкого (а при этом все время настаивает, что лета его еще молодые)? Почему семейство Тугоуховских приходит с охапкой кукол, которых сажают в глубине и больше про них не вспоминают? Почему Наталья Дмитриевна превращена в истеричку, которую привязывают к стулу, чтобы она не падала в обморок? Почему старуху Хлестову играет переодетый мужчина? Неужели только для пятиминутного хихиканья публики? Почему сцена Загорецкого и Репетилова повторяется раз семь? Какой особенный смысл именно в этой сцене?
Все эти «почему» возникают ежеминутно. Поскольку в спектакле нет ни внутренней убедительности, которая оправдывает любые метафоры, ни читающейся внятной мысли. Отсутствует и движение собственного режиссерского сюжета. Начиная со второй части, спектакль вообще зависает в пустоте и до бесконечности топчется на одном месте как заевшая граммофонная пластинка.
Римас Туминас не раз обращался к русской классике (у себя в литовском театре он поставил «Три сестры» и «Маскарад», в Театре имени Вахтангова идет его «Ревизор»). И все эти попытки, как правило, внушали уважение именно выстроенностью собственной трактовки. «Горе от ума» – какой-то досадный «пшик» в профессиональной биографии режиссера. Еще ни разу он не был так беспомощен и так претенциозен. Возможно, злую шутку сыграла элементарная нехватка времени. Начинал репетиции в «Современнике» Римас Туминас в качестве свободного литовского гостя. Заканчивал загруженным худруком Театра имени Вахтангова. Объяснять причины неудачи всегда трудно, а в этот раз особенно обидно. Прекрасный текст, маститый режиссер, интересный художник, знакомые актеры… А в результате: единственное, что запоминается из спектакля, что был у Фамусова буфетчик Петруша, и жизнь у него была, ой, несладкая!

Ольга ЕГОШИНА

«Новые известия», 11 декабря 2007 года